Юлия Кузнецова - Первая работа. Возвращение

– Я забыла, – честно призналась я, выпрямляясь в полный рост и делая несколько шагов к выходу с пустыря. – Не понимаю, как это вышло. Может, я заразилась забывчивостью от своей ученицы? Я тебе не рассказывала, она…

Я оборвала себя на полуслове. Мимо пустыря шёл Виталик Горбунков. Он нас не видел.

– О! Эй! – обрадовалась я и замахала руками. – Мы тут!

За моей спиной хрипло залаял Оскар, а потом лай стал тише. Я обернулась. Ромки рядом не было. Он затаскивал Оскара в старый гараж.

– Ромка! Подожди! Это же Горбунков! Он передавал тебе привет!

– Нет! – рявкнул Ромка и исчез в гараже.

Я в последний раз безнадёжно оглянулась. Виталик ушёл. Да что ж такое!

Я помчалась к гаражу, с трудом открыла скрипучую дверь. В лицо мне пахнуло затхлостью и подвальной сыростью. Захотелось закутаться в шарф, который по-прежнему висел на ручке моей сумки.

Ромка восседал на водительском сиденье микроавтобуса, а Оскар в недоумении сновал между колёсами и тихонько лаял, будто покашливал. Н-да-а, прямо царь Аид из подземного царства в колеснице, запряжённой чёрными лошадьми. Вот только Оскар совсем не походил ни на чёрного коня, ни на злого Цербера… Умилительно улыбался мне, высунув изо рта язык-сердечко.

– Уходи! – Ромкин голос звучал глухо из-за стекла. – Ты меня подставила!

– Я?!

– Он меня видел!

– Нет!

– Точно видел! Я знаю.

Тут я так разозлилась, что мне захотелось разбить это стекло, вытащить за шиворот Ромку и потащить его в школу так, волоком, как он тащит домой капризного Оскара. Ах да, и ещё надеть на него шлейку, чтобы не вырывался.

– Слушай! – заорала я. – Прекрати раздувать! Ты вовсе не урод! Хочешь посмотреть на настоящее страшилище – погугли Уриска из шотландских мифов!

– Да?

Ромка приоткрыл дверцу и высунул голову.

– А ты согласилась бы поцеловать такого парня, как я?

– Чего?! З-зачем…

– Вот именно!

– Знаешь, дружище, – прошипела я так яростно, что бедный Оскар затих и прижал уши, – я в школу не за этим хожу. Может, ты за этим… Я – нет. Не могу сказать, что обожаю наших с тобой одноклассников. Но готова поспорить на что угодно: смеяться они не будут. А давай… пари? Если хоть кто-нибудь засмеётся, я… я брошу школу!

Ромка недоверчиво покосился на меня.

– Что за бред? Зачем тебе это?

– Я просто хочу доказать тебе, что бояться насмешек – глупо, – торопливо объяснила я. – Их не будет. Обещаю. Поэтому и сказала, что брошу. Это примерно как в фильмах, когда клянутся могилой матери. Это же фигурально, а не в прямом смысле.

– Нет уж, – медленно сказал Ромка. – Как-то несолидно звучит. Давай так. Если будут насмешки, я брошу школу. Сам. Это логично.

Я помедлила. Дело принимало серьёзный оборот. Ромка не шутил. Его слова не были фигурой речи. Он ведь и правда бросит. И это будет на моей совести. Я отступила к выходу. Мой взгляд зацепился за кустик, который каким-то чудом пророс сквозь стенку. Как будто природа сунула любопытный зелёный нос в тёмный холодный гараж и спрашивает: «Что тут у вас?»

– Слаб|о? – криво усмехнулся Ромка, вылезая из микроавтобуса и захлопывая дверцу.

Я не сводила глаз с кустика. Что это? Сныть или пастушья сумка? Мои мысли метались, но, сделав над собой усилие, я произнесла:

– Ладно… Пари так пари.

– Проиграешь.

– Посмотрим. Выиграю – возвращаешься в школу.

– Похоже, я проиграю в обоих случаях, – ответил он и вышел из гаража.

Я последовала за ним, проведя рукой по кустику. Он оказался мягким на ощупь, как будто шёлковым. Каким же упорным нужно быть, чтобы пробиться через стенку гаража и сохранить шёлковую нежность листьев…

Мы вышли и тут же зажмурились от яркого солнца, которое проглянуло сквозь облака. Ромка постоял немного с закрытыми глазами, а потом шумно выдохнул, будто бы расставаясь с затхлым воздухом старого гаража.

– Бред, конечно, – негромко сказал он, – но решили – значит решили.

Мне показалось, что пятно у него побледнело и уменьшилось. Наверное, всё-таки дело было в игре солнечных бликов, добравшихся до пустыря.

– А зачем тебе шарф в такую тёплую погоду? – спросил Ромка, и я с трудом подавила улыбку.

– Это подарок, – важно объяснила я. – Из самой Шотландии. Ромк, а ты не мог бы про шарф спросить при всех, в классе, когда в школу вернёшься?

– Зачем это?! «Весь мир – театр»?

– Типа того, – фыркнула я, забрала у него поводок и потащила Оскара к выходу с пустыря.