Геннадий Гончаренко - Битва на Волге [Документальные очерки о защитниках Сталинграда]

В трехдневном наступлении был сломлен западный фронт окруженной группировки врага. Советские войска отбросили его за реки Россошка и Червленая. Но выйти нашим частям на вторую позицию обороны по Россошке не удалось. Тут мы натолкнулись на еще более мощные укрепления. Противник стал предпринимать против нас яростные контратаки пехоты с танками. Борьба в глубине обороны немцев требовала от наших войск большого напряжения и умения использовать огонь и маневр. Войска генерала Чистякова перегруппировались и после новой артиллерийской и авиационной подготовки сломали вражескую оборону на рубеже Ширноклеевка — Ново-Алексеевский и стремительно прорвались на восток на Воропаново. С 21 по 24 января бои шли у внутреннего сталинградского обвода, находящегося недалеко от города Сталинграда.

Нанося последовательные удары, советские войска взломали немецкие позиции, уничтожили узлы и опорные пункты и к 24 января вышли на линию Городище — Опытная станция Бабаева — Поляковка.

Успешно действовали в это время и Северная и Южная ударные группы наступающих советских войск. Усилила боевую активность и легендарная 62-я армия, наступающая с востока.

Немцы несли каждый день и час большие потери, но и нашим войскам каждая пядь земли стоила немало крови и жертв. У обороняющегося полное преимущество — он в укрытиях, ему помогает земля, а наступающий большей частью весь на виду, в беспощадной власти огня. И все же противник начинал постепенно сознавать бесполезность дальнейшего сопротивления. Все чаще и чаще сдавались в плен большие разрозненные группы, части и даже дивизии. К самому Сталинграду удалось отойти не слишком многочисленным остаткам когда-то отборных немецко-фашистских войск.

8 января 1943 года первый адъютант штаба 6-й немецкой армии полковник Адам пришел к себе в блиндаж и решил сам, без всяких агитаций высокого начальства, разобраться в том, что же предлагает им, немцам, русское командование? Он достал мятый листок и стал читать:

«Всему личному составу сдавшихся войск сохраняем военную форму, знаки различия и ордена, личные вещи, ценности, а высшему офицерскому составу и холодное оружие.

Всем сдавшимся офицерам, унтер-офицерам и солдатам немедленно будет установлено нормальное питание. Всем раненым, больным и обмороженным будет оказана медицинская помощь».

Это послание заканчивалось словами:

«Ваш ответ ожидается в 15 часов 00 минут по московскому времени 9 января 1943 года в письменном виде через лично вами назначенного представителя, которому надлежит следовать в легковой машине с белым флагом по дороге разъезд Конный — станция Котлубань.

Ваш представитель будет встречен русскими доверенными командирами в районе „Б“ 0,5 км… юго-восточнее разъезда 564 в 15 часов 00 минут 9 января 1943 года.

При отклонении Вами нашего предложения о капитуляции предупреждаем, что войска Красной Армии и Красного Воздушного Флота будут вынуждены вести дело на уничтожение окруженных германских войск…»

Адам ощутил, как холодок пробежал по спине от этих, казалось, обычных слов «на уничтожение».

«А за их уничтожение, — продолжал он читать, — вы будете нести ответственность…»

Это послание было подписано двумя лицами: представителем Ставки Верховного Главнокомандования Красной Армии генерал-полковником артиллерии Вороновым и командующим Донским фронтом генерал-лейтенантом Рокоссовским. Адам сидел, размышляя над прочитанным… Он считал, что предложение о капитуляции было честным, вполне приемлемым. Но в то же время мнение Паулюса довлело над ним. «Нам нельзя сдаваться… Будет разгромлена группа армий „А“ на Кавказе… Значит, нас выбрали той неизбежной жертвой, благодаря которой хотят поправить сильно пошатнувшиеся дела на Восточном фронте».

Полковник Адам вел дневник. Регулярно он отмечал все, что считал важным.

Вот что он записал 26 января 1943 года:

«В двенадцать часов мы выехали на двух легковых и одной грузовой машинах к нашей последней главной квартире.

Штаб нашей армии состоял теперь из командующего, начальника штаба, начальника оперативного отдела, начальника связи армии, одного адъютанта, а также нескольких офицеров для поручений. На улицах возле разрушенной больницы уже шла стрельба из автоматов и винтовок. Вдруг сопровождавший нас офицер из 371-й пехотной дивизии доложил: „Приближаются танки русских…“

Улицы Сталинграда были оживлены. Раненые и больные тащились к комендатуре центральной части города. Согласно приказу по армии, там было их место сбора. Но в действительности этой комендатуры не было. Там был лазарет, переполненный несчастными жертвами. Когда остатки штаба 6-й армии разместились в подвале универмага, в городе не оставалось ни одного подвала, не забитого ранеными до отказа».