Анатолий Митяев - Тысяча четыреста восемнадцать дней [Рассказы о битвах и героях Великой Отечественной войны]

Советский Союз предложил Чехословакии, если она будет сражаться с фашистами, военную помощь. 40 наших дивизий сосредоточились в полной готовности у западной границы. Правительство буржуазной Чехословакии не решилось на борьбу.

Мюнхенское соглашение приблизило гитлеровские войска к границе СССР. Однако в политике крайне редко бывает, чтобы важным соглашением преследовалась только одна цель. Так было и в Мюнхене.

За счет развитой чехословацкой промышленности усиливался военный потенциал фашистов. Чехословацкие заводы переводились на выпуск оружия для гитлеровской армии.

Был укреплен авторитет Гитлера в самой Германии. Мы знаем, что в то время даже генералы хотели избавиться от фюрера. Если бы Гитлер и нацисты не добивались одного успеха за другим, было вероятным восстание против них. Ближайший советник Масарика говорил нашему полпреду в Праге: «Чехословакия принесена в жертву именно потому, что все участники этой трагедии страшно боялись крушения гитлеровского режима, боялись погибнуть под развалинами этого колосса, боялись неизбежной революции, которая затронула бы тогда не только Францию, но и Англию, да и всю Европу».

Чемберлен и Даладье знали, что германские капиталисты не смирились с поражением в первой мировой войне и не расстались с намерением завоевать господство над миром. Заручившись Мюнхенским соглашением, они надеялись отвести от своих стран угрозу нацистского нападения. Чтобы избежать столкновения Англии и Германии, английские политики предлагали Гитлеру разделить мир и сферы влияния между собой, скрепить сотрудничество совместным военным выступлением против Советского Союза.

Была еще одна цель у английского и французского правительства. И если другие понять еще как-то можно, то эта никак не укладывается в рамки здравого смысла. Отдав немцам Чехословакию, Чемберлен и Даладье надеялись удовлетворить захватнические аппетиты Гитлера и тем предотвратить военное выступление Германии. Похоже было бы, если бы горожане, узнав, что к их городу приближается банда грабителей, не попытались бы схватить ее, а выделили ей для грабежа богатый дом — берите! Но только без шума и выстрелов. Когда Чемберлен вернулся из Мюнхена в Лондон, он перед микрофоном торжественно, со слезой в голосе заявил: «Я привез мир для нашего поколения!» А через одиннадцать месяцев началась вторая мировая война.

Все цели, которые были у Чемберлена и Даладье, очень устраивали Гитлера, в том числе и совместное нападение на СССР. Больше же всего фюрера устраивало в Мюнхенском соглашении то, что Германия в скорой теперь войне избежит борьбы на двух фронтах. Как это было важно для Гитлера! Он знал о заговоре генералов. Не все знал, но многое. Он был еще слаб, чтобы повесить заговорщиков. Армия в тот год за своих генералов смела бы нацистов со всеми их СА, СС и гестапо. Но нельзя было вешать генералов и по другой причине: кто бы тогда осуществил его главную мечту — покорение огнем и мечом всего мира? Кто возглавил бы армии, корпуса, дивизии, полки? Жестокий, истеричный, злобный фюрер наберется терпения, чтобы приручить генералитет. И самое веское средство приручения у него в кармане — «Генералы, не бойтесь! На два фронта воевать не будем!»

22 августа 1939 года, позвав высокопоставленных военных к себе на беседу, Гитлер сказал им: «Чемберлен и Даладье? Я их видел в Мюнхене. Это жалкие червяки. Они слишком большие трусы, чтобы напасть. Они не выйдут за пределы блокады».

«Я привез мир для нашего поколения!» — говорил Чемберлен. Если он не лицемерил, то исключал из понятия «наше поколение» советских людей и немцев, ведь он сделал так много, чтобы началась война между СССР и Германией. Но он солгал и поколению своих соотечественников. Солгал, видимо не догадываясь, что именно после Мюнхенского соглашения у Гитлера созрело решение: прежде чем напасть на Советский Союз, захватить своих капиталистических соседей. Гитлер увидел: «жалкие червяки» панически боятся его.

Хотя нет еще войны, хотя в руках не автомат, а пневматический молоток, молодой рабочий прекрасно знал, что он уже воюет с фашистами.

е устал ли ты, дорогой друг, от разговора о политических событиях в канун войны? Но что делать? Война есть продолжение политики… Можно было бы в нескольких общих абзацах изложить то, на что у нас с тобой ушли страницы. Но было бы это хорошо? Честно признаться, мне и самому не терпится начать рассказы о людях с чистой совестью, о героях битвы с фашизмом, а пришлось говорить о «жалких червяках», о гнусном выродке Адольфе. Дело в том, что и в наше время и «жалкие червяки» и гнусные выродки не перевелись. Если ты будешь постоянно слушать известия по радио, читать зарубежные материалы газет — ежедневно, без пропусков, — ты отметишь в современном мире и прямых наследников Чемберлена и даже Гитлера. По напряженности политическая борьба наших дней не уступает той, что велась перед второй мировой войной. По важности превосходит ее — решается серьезнейшее дело: быть или не быть третьей мировой войне с применением ядерного оружия.