Анатолий Алексин - Пять веселых повестей

Ребята окружили меня и стали на разные голоса упрекать:

- Это уж слишком, Котелок!

- Подсказывал бы тихонько, а то лезет, как агрессор, вырывает тетрадку!..

- Витька и без тебя все знал. И вообще надо кончать с подсказками!

- Нет, иногда можно… Но когда товарищ погибает. А тут не было никакой необходимости!

Наташа Мазурина презрительно взглянула на меня. И я прочел в ее глазах знаменитое: «И тебе не совестно?!»

Вышел из класса и Витька. Я сразу подбежал к нему и, забыв даже про оскорбительную записку Нытика, сказал:

- Прости меня, Витя…

Витька, видно, очень обрадовался, что я заговорил с ним.

- За что же прощать? Ты просто сперва перепутал…

- Нет, я не перепутал. Я нарочно послал тебе не те решения.

- Наро-очно? - протянул Витька своим обычным обиженным голосом. Но потом, будто вспомнив что-то важное, спохватился: - Это сперва ты сделал нарочно! А потом ведь ты все исправил.

- Я исправил?

- Ну да.

- Ничего не понимаю!

- Ты же опустил в почтовый ящик записку. Вот эту. Ты же опустил?..

- Я опустил?!.

- Ну да-а…

С этими словами Витька полез в брюки и достал оттуда смятую бумажку. На ней большими печатными буквами было написано: «Вот условия задач, которые нам задали сегодня на дом. Реши сам!»

Дальше шли уже известные мне рассуждения о бассейне, который наполняется тремя трубами, и о путниках, которые вышли навстречу друг другу из пунктов А и Б.

А в самом конце записки стояла подпись: « Сева ».

Сева! То есть получается, что это писал я. А я на самом деле этого никогда не писал! В чем же тут дело?

- Я сперва и сам удивился немного, - сказал Нытик. - «Почему, думаю, Котелок стал писать печатными буквами?» Но потом вспомнил, что ты уже писал мне однажды такими же точно буквами.

- Я?! Когда? Это ты мне писал печатными буквами, а не я тебе.

- Нет, ты мне! Ты-ты! Ты-ы-ы! - как-то очень решительно и обиженно заныл вдруг Витька. - Я ведь ту записку тоже храню!

Он помчался в класс и прибежал оттуда через минуту, победно размахивая белым листком. Мы оба склонились над этим листком и прочитали вслух:

- «Дорогой Витя! Я ничего не могу объяснить тебе подробно, но только знай: я расторгаю наш «священный договор»! Теперь я буду готовить письменные уроки сам. Каждый день сам! И ты делай сам. Это необходимо! Ни о чем меня не спрашивай. Я тебе сейчас ничего не могу объяснить. И вообще не разговаривай со мной целых пятнадцать дней с момента получения этого письма. Если только заговоришь, нам обоим плохо придется. Потом все объясню. И почему пишу печатными буквами, тоже объясню! Твой верный друг Сева».

- Но ведь я получил точно такую же записку! - воскликнул я.

- От кого?

- От тебя! Не притворяйся! Ты же писал?

- Не ври-и. Я ничего не писал…

- И я ничего не писал.

- Значит, кто-то… - таинственно прошептал Витька.

- Прислал нам одну и ту же записку, но только подписал ее разными именами! - закончил я.

- Покажи свою, - все еще не веря мне, потребовал Витька.

- Я разорвал ее.

- Ах, разорва-ал?..

- Ты мне не веришь?! Клянусь… клянусь… - Я никак не мог придумать, чем бы таким поклясться. - Клянусь… Чтоб мне ни разу в жизни в кино не попасть! До самой смерти!

Витька даже вздрогнул от такой страшной клятвы.

- Я верю тебе…

- Так ты, значит, поэтому от меня и отворачивался?

- И ты тоже из-за этой записки?..

- Ну да!

Ох, и здорово нас кто-то одурачил! Заставил нарушить «священный договор», а чтобы мы не могли договориться друг с другом и выяснить что к чему, заставил нас отворачиваться друг от друга. И печатными буквами записки написал, потому что сообразил, что я знаю Витькин почерк, как свой собственный, и он мой так же. Хитро придумано! Это уж действительно какой-то «великий комбинатор» изобретал! Но кто он? Кто он такой? А самое главное, откуда он мог узнать еще вчера обо всей этой истории с задачками? Ведь о ней не знал никто, кроме меня. Никто на всем белом свете! С ума сойти можно!..

Мы с Витькой только затылки чесали.

Мимо прошел Толя Буланчиков.

- A-а! Друзья встречаются вновь? - сказал он. - Это очень хорошо: дружба, знаете ли, дороже всего на свете!

Но мы даже не обратили на Буланчикова никакого внимания.

Наконец я пришел в себя и сказал:

- Теперь восстановим наш договор! Ладно?

- Не зна-аю… - протянул Витька. - Мне даже немного, как бы это сказать… понравилось, что ли…

- Что тебе там понравилось?

- Ну, самому, как бы это сказать… задачки решать. И отвечать потом как-то приятнее. Я вот сегодня… И Софья Романовна похвалила! «Молодец», - говорит.