Эсфирь Цюрупа - Теплый берег

…Лучше бы я пошел вместо тебя, Лев-Лев. А Коля, их вожатый? Он почему?.. Он ведь молодой…

На что бы он сейчас ни смотрел, все было для него Дедом. Вода — по ней ночью он переправил людей. Гамаки — он смастерил их, несмотря на руку. Все люди, маленькие и взрослые, — все было сейчас для него Дедом.

— Мамочка Аля… — Он тронул ее руку. — Когда Лев-Лев партизаном был, он… Да послушай ты меня, мама Аля!

Нет, не достучишься…

Она устало провела рукой по лицу:

— Господи, разве сейчас до рассказов! Знаю я, все знают, что он в партизанах был. С Колей что делать, ума не приложу. Беда с ним.

— А что? Что?

— Крыльцо рухнуло ему на ногу, сынок. Еще до прихода Льва-Льва. Перелом. Сам себе шину накладывал, перевязал. Не беспокойтесь, говорит, мы это на военных занятиях проходили.

Опять дробно простучало, разнеслось по воде.

— Он и стучит, — сказала мама Аля. — Целый день стучит. То ли ему так легче?.. — Стук смолкнул.

— Здорово! — хрипловатый юношеский басок снизу.

Они свесили с помоста головы. По ту сторону неохватного ствола, на воде покачивалась створка двери, привязанная к платану. На этом плотике лежал Коля Мосолов. Бледный, прямые светлые волосы отброшены со лба.

— Не стали мы его сюда брать, чтоб ногу не тревожить, — сказала мама Аля. — Мы над ним были высоко, вода вон как поднялась, и он с ней.

Коля взглянул на кору платана.

— Нормально, на отметине — плюс два сантиметра. Никакой паники.

— Все у него нормально, нога сломана — нормально, вода прибыла — нормально…

«Поскорей бы прилетели вертолеты», — подумалось мальчикам.

— Низкая облачность, на поиск вертолеты не вылетают, — словно услышав их мысли, сказал Коля. — Могут разбиться о скалы. А дозорные самолеты идут выше облаков.

— Но ведь кто-то должен нас спасти, — возмутился Вяч.

Покруживаясь, плыл мимо фанерный игровой домик.

— Он уже давно тут, — сказала мама Аля.

Коля откликнулся:

— А куда ему деться? — И объяснил мальчикам: — Чихорка русло камнями забила и на нас бросилась. И тут все стоки, все выходы к морю перекрыла, кустов, камней нанесла. Сама себя заперла.

Вот почему возле турбазы она обезводела…

— Вечереет, холодать стало. — Мама Аля, не спросясь, натянула на Вяча теплую женскую кофту, а Леся крест-накрест обвязала платком. Свесилась с помоста, укрыла Колю детским одеялом. Плотик качнулся, из-под него выбежали круги на еще светлую воду.

— Ма Аля, а где же Васса?

— Сидит без ума где-нибудь.

Вяч разогрелся от кофе:

— Ох, и жизнь, «Фантомас» в трех сериях!

Коля засмеялся, а мама Аля вдруг заплакала:

— Дурачки. Продукты из кладовой смыло до крупиночки, ничего не соображаете.

Татьяна выглянула из гамака:

— Отдохнуть ей надо, измаялась. Ляг, Алевтина. И вы укладывайтесь. Надо же, Фантомасы…

Мама Аля легла в гамак рядом с Димкой и затихла. И мальчишки легли, где сидели. Татьяна набросила на них сверху стеганку.

«Увидит, что телефон на турбазе не работает, и вернется, — думал Лесь. — Нет, не вернется, пойдет дальше, а куда?..»

Коля выпростал руку из-под детского одеяла, закинул за голову.

— Проклятое бездействие, — сказал он.

С помоста к нему тотчас свесились две опрокинутые макушки, носы — ноздрями вверх, и брови под вытаращенными глазами. Фантастическое зрелище.

— Да заберите вы свои башки, испугаться можно.

Забрали башки, уперлись локтями в помост.

Коля оттолкнулся от ствола, плотик подплыл ближе.

— Черт бы драл эту проклятую ногу! Если бы не она, я бы уж как-нибудь доплыл, пробрался в церквушку. Мы с ребятами в радиомастерской передатчик смонтировали, коротковолновый. Я его на шкаф сунул, чтоб мальчишки зря не крутили. Вода наверняка не достала… — В волнении приподнял голову, худыми пальцами прочесал прямые пряди волос. — Питание… — сказал он, — питание… Аккумуляторы использовать нельзя, хоть они в железных коробках. Концы проводов намокли, могут дать короткое… Но на шкафу, в свертке, батарейки для карманных фонарей, если их соединить последовательно… питания хватило бы передать SOS, только SOS…

Лесю показалось, что он не к ним обращается, а, волнуясь, думает вслух. Но Коля повернул к ним лицо.

— Пустой разговор, — резко сказал он. — Внутри церкви — вода, и снаружи вода. Дверь привалена камнями.

— А если в окно? — спросил Вяч.

— Окна узкие, как бойницы, и в решетках. Дайте напиться.

Вяч налил воды из бутыли, протянул кружку.

— Тебе больно, Коля?

— Нормально. Ложитесь.