Павел Верещагин - Рецепт одной войны

– Спасибо! – Доротея по-военному уронила голову на грудь. – Я так и думала! Я верила в вас.

Она расставила ноги на ширину плеч и заложила руки за пряжку ремня.

– Итак, всё решено. План определен, каждый знает свою задачу. Информация о часе икс будет передана по цепочке – как я вас учила. Напоминаю: никаких эсэмэс, никаких переговоров по телефону – их наверняка уже прослушивают. В тренерской комнате, скорее всего, тоже установлена прослушка – там встречаться больше нельзя. С этого момента я исчезаю – на связи со мной будет Курт. Вопросы есть?

Вопросов у строя не было.

Налетел и прошелестел листвой порыв ветра.

– И помните: скоро о каждом из вас узнает весь мир! На вас будут направлены десятки телекамер, каждое ваше слово будут ловить сотни журналистов. Завтра вы открыто и прямо сможете сказать миру то, что вы о нем думаете! Будьте готовы!

Стоявшие перед Доротеей воины были такими юными. И уже такими взрослыми…

– Нужно встряхнуть этот мир! – с жаром проговорила она. – Нужно вырвать его из спячки!

Жюли подходила по бульвару к своему дому, когда услышала знакомый голос:

– Эй, Жюли! Погоди! Постой!

Она обернулась и под липой, в тени, заметила поджидавшего ее Курта. Он оттолкнулся спиной от ствола и шагнул к ней.

– Постой!

– Что тебе?

– Нужно поговорить…

Жюли дернула плечом: они что, мало наговорились?

– Мне с тобой не о чем разговаривать! – сказала она.

– Я много думал в последнее время. О тебе, о твоих словах, о том, что произошло… И понял: я поступил неправильно. Ты не заслужила всего этого!

Жюли вскинула на него удивленный взгляд – правда, что ли? И почувствовала, как на глаза сами собой наворачиваются слезы.

– Это всё? – спросила она, сердитым усилием прогнав слезы.

– Нет. Я хочу с тобой поговорить.

– Ну так говори.

Курт огляделся по сторонам.

– Здесь неудобно.

– Ничего. Я потерплю.

Курт переступил с ноги на ногу. Потом вздохнул.

– Я поссорился с Доротеей. И ушел из отряда. Навсегда.

– Молодец. Давно пора.

– Я понял: ты была права. Это из-за нее у нас в Мильхенбурге всё пошло шиворот-навыворот. Это она всех нас перессорила.

Жюли кивнула: мог бы и раньше до этого додуматься.

Мимо них проехал автобус с туристами. Какая-то девушка радостно помахала им из окна.

– Ты знаешь, в последнее время она как с цепи сорвалась – наша Доротея… Отдает дикие приказы… Требует от нас такое… Я чувствую: ее надо остановить – во что бы то ни стало. Иначе дело кончится большой бедой!..

– И что ты предлагаешь?

– Есть один план… Хотел с тобой обсудить. Но здесь, на людях, неудобно…

– А где?

– Где хочешь… На набережной. Или на башне блаженной Маргариты – в это время там никого. Я на колесах! – Курт тряхнул связкой автомобильных ключей и кивнул на старенький «рено» у тротуара.

– Ты что, угнал машину? – На самом деле Жюли было всё равно. Абсолютно всё равно.

– Нет. Один знакомый оставил присмотреть.

– А если полиция остановит?

– Не остановит! – ухмыльнулся Курт. – Пусть только попробует.

И он галантно распахнул перед Жюли пассажирскую дверь.

– Доротея Нансен! Внимание! Доротея Нансен! – гремел над башней блаженной Маргариты голос из громкоговорителя. – Все выходы из башни заблокированы и находятся под наблюдением. Вам не скрыться. Предлагаем немедленно освободить заложников и сдаться! Внимание! Доротея Нансен! Предлагаем немедленно освободить заложников и сдаться!

Главную башню городской крепости со всех сторон окружали полицейские машины с мигающими огнями – на помощь мильхенбургской полиции подоспела полиция провинции и федералы. Люди в штатском переговаривались по рациям. В сторонке дожидались своей очереди грузовики с военными.

Смеркалось. Над башней, окруженные ревом моторов, зависли два военных вертолета. Две пары мощных прожекторов без остановки ощупывали скрещенными лучами площадку на верхушке башни.

Площадку со всех сторон ограждал каменный парапет высотой по грудь – в Средние века защитники крепости стреляли из мушкетов и пищалей, положив на него оружие. По всему периметру каменное ограждение прерывалось бойницами – из них до сих пор выглядывали жерла старинных чугунных пушек, оставленных в виде исторической декорации.

В углу, прямо на каменном полу, опираясь спинами на парапет, рядком сидели трое детей со связанными руками – заложники. Вдоль ряда прохаживались двое охранников с бамбуковыми палками в руках – Курт и веснушчатый Вайс. Остальные воины – из тех, что слушали пламенную речь Доротеи во дворе школы, – струсили и не откликнулись на переданный по цепочке сигнал тревоги.