Михаил Самарский - Тришка на Севере

Вы не представляете, с каким аппетитом я слопал деликатес. В момент трапезы мне вдруг показалось, что ничего вкуснее в своей жизни я не ел. После сытного обеда меня совсем разморило, я лёг у ног подопечного и, прикрыв глаза от удовольствия, задремал, слушая разговоры сквозь чуткий сон.

– Саня, а что за порода такая – аляскинский баламут? Никогда раньше о них не слышал, – поинтересовался мой подопечный.

– Не баламут, а маламут, – рассмеялся Александр Борисович.

– Да понял я, – произнёс Максимыч. – Это я так, смеха ради сказал.

– Их разводить стали ещё в двадцатых годах прошлого века. На самом деле удивительная порода. Невероятно умные собаки. Но в то же время они довольно упрямые. С ними может справиться только волевой человек. Маламутам просто необходимо постоянно трудиться, иначе без этого они потеряют форму. Это не те собаки, которые будут лежать на коврике возле двери. Сами по себе аляскинские маламуты добродушны, преданны, любвеобильны. Для своих хозяев они способны стать настоящими друзьями, а вот покорности и послушности от них ожидать не стоит. Им же нужно постоянно показывать своё превосходство, иначе они станут неуправляемыми.

Вот тебе и маламуты! Общаясь с Вудсом, я сразу понял: он далеко не подарок. Представляю, если собаку такой породы взять в поводыри. Интересно, кто кого водить будет: хозяин – его или он – хозяина?

Всё было замечательно, только я никак не мог привыкнуть к короткому полярному дню. Пока мы обедали, внезапно сгустившаяся средь белого дня тьма поглотила солнце. Чествовать победителей пришлось уже в предвечерних сумерках при свете переносных фонарей. Сразу после награждения многие разъехались, остались лишь жители посёлка и несколько участников-иностранцев, изъявивших желание присутствовать на празднике чемпионов.

Праздник проходил прямо на улице. На площади между ярангами разложили громадный костёр. Женщины в национальных чукотских одеяниях с помощью деревянного огнива в виде человеческой фигурки разожгли огонь. Пламя полыхало так, что тридцатиградусный мороз совсем не чувствовался. Приехали гости из соседних оленеводческих сто́йбищ, привезли с собой тушу молодого оленя, которую тут же на площади мужчины ловко и быстро разделали. Морской охотник по имени Василий, родственник Владимира, привёз для Юрия моржовые клыки, шкуры песцов и оленьи рога. Я заметил, у чукчей все имена русские, а фамилии необычные, например, Владимир – Тывлянто, а его родственник Василий – Аренто.

Гостеприимная большая семья Владимира встретила всех гостей со своим традиционным радушием, выставив деликатесы вроде мяса, горячих пирожков, черники в тюленьем жире и чая из трав и морошки. Над костром появился огромный чан, в него закинули куски оленины. Пока они готовились, чукчи запели свои национальные песни, сопровождаемые громкими ударами в бубны. И от этого звука у меня закладывало уши. Оказывается, малые народы севера очень любят танцевать и делают это по любому поводу: будь то рождение ребёнка или похороны, во время свадеб и других торжеств, а порой и после удачной торговли или выгодной сделки. И всё это похоже на целое театрализованное представление. Здесь можно увидеть сцены охоты, картины из трудовой деятельности, повадки животных и птиц. Танцы похожи на уникальное произведение искусства.

Иностранные участники гонки с нескрываемым любопытством наблюдали за происходящим, то и дело щёлкая камерами фотоаппаратов и смартфонов. Я тоже с интересом смотрел на обычаи жителей Севера. Когда бы ещё в своей жизни я увидел такое? Всё-таки удивительный край – Чукотка, суровая, но почему-то так манящая сердца людей. Замечательная у меня работа! Куда только не забрасывала судьба благодаря моим подопечным.

Но самое интересное нас ожидало впереди.

– Андрей, шаман прибыл! – кивнул Макаров подопечному, будто тот мог увидеть.

Я посмотрел в сторону, куда показал Александр Борисович, и заметил, как на площадь вышел мужчина в невероятной одежде, которую даже мне сложно описать. Представьте себе человека, полностью обвешанного украшениями, на голове у него корона из перьев, на ногах – сапоги, а поверх тела накинуто непонятно что – то ли мантия, то ли халат. На площадке мгновенно воцарилась тишина, люди замерли в ожидании, были слышны лишь треск поленьев и бурление закипающей воды в чане.

Ритмично ударяя в бубен, шаман кружился в диковинном танце вокруг костра. Увлечённый ритуалом, как мне показалось, он был полностью отрешённым. Это действо завораживало и пугало одновременно.