Валерий Попов - Похождения двух горемык

Спросили, где баня, пришли. Там огромные очереди оказались — за билетами и потом— в гардероб. Но мы ловко без билетов проскользнули, свободную скамейку увидели, разделись. Вошли в мыльную. Красота!.. Жара!..

Витя говорит:

— Только от воды подальше держись!

Я удивился:

— Это почему?

Он говорит:

— Ну, вытираться-то нам нечем!

— А-а-а, — говорю. — Это да.

Сели на скамейки, сидим греемся.

Рядом здоровый такой мужчина, нальет таз воды, потом закричит так радостно и водой ледяной себя окатит. А брызги на нас.

Я говорю ему, между тазами:

— Пожалуйста, брызгайтесь потише. Нам нельзя мокрыми быть.

Он даже глаза выпучил:

— Что за чушь? Пришли в баню, чтобы сухими быть? Это ж абсурд!

— Абсурд, — говорю, — не спорю, но так уж вышло.

Он посмотрел еще изумленно, потом ушел от нас подальше, как от безумцев.

Глядим, соседу своему новому нас показывает, удивленно переговариваются, плечами пожимают.

Уже не первый случай, кстати, когда нас за ненормальных принимают!

Говорю Вите:

— Давай все-таки мыться! Не может быть, чтоб у банщика не было, чем вытереться!

— Посмотрим, — Витя говорит.

Выходим в предбанник — действительно: в гардеробе на столе лежит кипа простынь с черными печатями.

Говорю:

— Дайте нам, пожалуйста, две простыни, мы заплатим.

Он говорит:

— Талоны давайте!

Мы спрашиваем:

— А где их брать?

Банщик говорит:

— В кассе!

— Но касса же во дворе, как мы пойдем-то туда?

Гардеробщик говорит:

— А это не мое дело!

Я говорю:

— Ну дайте нам за деньги, какая вам разница!

— Нет уж, — говорит. — Неприятностей я себе не хочу! Велено только за талоны давать.

Говорю:

— Ну дайте нам просто так, а мы талоны потом вам принесем!

Он только зевнул, отвернулся и стал что-то в шкафу своем делать.

Витя говорит:

— Пошли назад, я замерз!

Пошли обратно.

Да-а... Правильно папа мой говорит: «Все, кто без четкой цели идет, в нелепейших положениях оказываются поздно или рано».

Вернулись мы снова в мыльную, сели.

А брызги со всех сторон так и летят!

Главное, хоть волосы не намочить.

Взяли из пирамиды тазы сухие, надели перевернутые тазы на головы и сидим.

Вокруг нас уже удивленная толпа собралась.

Какой-то парень с соседней скамейки стал водой на нас брызгать. Брызнет — и хохочет, смех его, видите ли, душит! Брызнет— и хохочет. Тоже — шутник!

А нам не до шуток. Уйти отсюда не можем, и здесь дальше находиться тоже опасно.

А шутник этот все брызгает, брызгает — не устает! У Вити вдруг терпение лопнуло — отбросил он со звоном свой таз, к парню этому подскочил, выхватил таз его и на себя вылил.

— Этого ты добивался?! — закричал.

Потом как закричал:

— Э-эх!!

Разбежался через всю мыльню и с ходу ласточкой в бассейн нырнул!

Появляется голова его над водой:

— Давай, — говорит. — Замечательно. Освежает!

И я тут подумал: «Э-эх, если всего бояться, думать всегда: а что потом? — так никогда ничего и не сделаешь!»

Тоже крикнул я на всю баню, разбежался — и ласточкой в бассейн!

Остальные, понятно, сразу же вышли оттуда, а мы стали с бортиков прыгать, потом даже с плеч друг у друга!

Потом в предбанник выскочили, довольно бодрые, Витя к окну подбежал и быстро-быстро стал занавеской вытираться.

Гляжу, банщик побагровел. Но и оцепенел — с места сойти не может. Понял я — плохо сейчас будет — другую занавеску схватил, быстро-быстро стал голову тереть.

Наконец банщик сорвался, бросился, и с ним еще несколько помощников.

— Возмутительно! — кричит. — Распустились! Хулиганье!

Прямо в занавески нас замотали и по коридору к директору повели.

— Вот, — банщик директору говорит, — занавесками вытирались, хулиганье!

Директор говорит:

— Почему ж вы занавесками вытирались, они же для красоты!

Мы говорим:

— Нечем больше. Полотенца не взяли, а талоны на простыни забыли купить.

Директор говорит банщику:

— Что ж ты — не мог ребятам простыню дать?

Банщик:

— Очень надо мне — из своего кармана давать! Другие пусть дают, а я бедный!

Директор говорит:

— Знаем, какой ты бедный! Ребята же простудиться могли!

Открывает вдруг сейф, распахивает и достает два махровых красивых полотенца!

— Вот, — говорит, — из директорского фонда вам! Вытирайтесь!

Я чуть не заплакал, во всяком случае, щеки чем-то щипать стало. Схватил полотенце, быстро-быстро лицо стал тереть.