Ласло Балла - Пиште нужен велосипед

Вдруг Эмми видит: отвратительная змея тихо-тихо, так что Эмми раньше её и не заметила, подкралась к прекрасной ящерице и ка-ак куснёт её в шею, в самое голубое пятнышко.

В ручонках у Эмми была длинная палка. Эмми как размахнётся да как трахнет змею по голове!

— Ты зачем, злая змея, обижаешь мою ящерицу?! — крикнула девочка.

А гадюка метнулась к Эмми и — та даже моргнуть не успела — вонзила ей жало в ногу.

Эмми заплакала, закричала. Дядя бросился к ней и, узнав, в чём дело, схватился за голову.

— Что же делать? Что же нам делать?.. — твердил он растерянно. — Её надо сейчас же везти к врачу! До автобусной остановки два с половиной часа ходу. Вот что, — сказал он жене. — Выйди на дорогу, может быть, остановишь мотоциклиста… Машины едва ли здесь ходят… А я пока перевяжу ногу, отсосу кровь…

Тётя вышла на дорогу, остановилась у дуплистого дуба и через несколько минут увидела серебристый велосипед и велосипедиста с транзистором на ремешке.

— Пожалуйста, остановитесь! — закричала тётя. — У нас несчастье! Гадюка укусила ребёнка!

Но велосипедист даже головы не повернул и промчался мимо.

А через несколько секунд показался ещё один серебристый велосипед. На этом велосипеде мчался мальчик и вёз… собаку в корзине.

Неужто и он проедет, не остановится?..

— Помогите! — крикнула тётя. — Гадюка укусила ребёнка!

В тот же миг зашуршали затормозившие колёса, велосипед остановился, и велосипедист соскочил на землю.

— Чем я могу помочь? — спросил он.

Тут появился дядя с маленькой Эмми на руках. Девочка, как только увидела велосипедиста, радостно закричала:

— Это же Пишта Хиди!

Расскажу, что случилось, когда я погнался за вором.

Он уже заметил погоню, хотя, может быть, не догадывался, что мне нужен транзистор. Но совесть у него наверняка была нечиста, потому что он здорово жал…

Но как бы он ни старался, ещё несколько минут, и я бы его накрыл…

А сейчас… Сейчас я думал о том, что Моржи легко возить в корзинке, а вот как везти ребёнка, да ещё с такой быстротой, чтобы вовремя успеть в больницу.

— Мальчик, — говорит Эммин дядя, — может быть, ты одолжишь мне велосипед, и я сам её повезу. По-моему, так будет лучше.

Я подумал: лучше или не лучше? Взрослому человеку, конечно, легче удержать в равновесии велосипед и ребёнка. Но этот дядя, слово даю, съедал на обед не меньше десяти порций второго. Ух и толстый он был! Где такому разогнать машину!

А тут Эмми как закричит:

— Пусть Пишта везёт! Папа сказал, что быстрее его никто на велосипеде не ездит!

Дядя всё ещё думал, а я говорю:

— Я всё-таки легче вас и потому поеду быстрее. Можете на меня положиться.

Раздумывать было некогда.

Моржи соскочила на землю, в корзину мы втиснули Эмми, выломав при этом два прута, чтобы она могла свесить ноги.

— Только, ради бога, поосторожней, — взмолилась тётя. — А мы поспешим за вами, как только сможем.

Дядя вытащил из брюк ремень, привязал Эмми к рулю — и в путь!

Если бы тогда мой велосипед был таким, как сейчас, с узкими колесами, я бы, наверно, развил умопомрачительную скорость. А был бы мотор с мопеда…

Зато у меня был другой мотор. Не смейтесь, пожалуйста, я говорю всерьёз. Этот мотор с булавочную головку был в моём сердце, и он помогал мне гнать так, что я брал повороты на бешеной скорости и железными руками удерживал руль, когда машина почти плашмя ложилась набок. Поворот кончался, она выпрямлялась и неслась как стрела по неровной лесной дороге и ни разу не опрокинулась.

Вот это скорость!

Я мчался вперегонки со змеиным ядом, и от меня зависела жизнь Эмми.

— Это же Пишта Хиди!

Вот это была скорость!

Я не чувствовал ног — это были не ноги, а механизмы, они крутили педали с такой быстротой, что глазом за ними не уследить. Руки были не руки, а автоматы: они ни на миг не выпускали руля, подпрыгивавшего на буграх, камнях и ухабах. Кисти совершенно онемели, но я приказал себе: держись! И тогда не стало ни боли, ни онемения, руки стали как сталь, спаявшаяся со сталью руля. Мы летели.

Вот это была скорость!

Телеграфные столбы проносились мимо нас и казались планками длинного забора.

Камешки разлетались из-под колёс с такой силой, что, попади они в бегущего зайца, уложили бы его на месте.

Не слышно было ни дребезжанья, ни лязганья, которые всегда сопровождают велосипед, когда он несётся по ухабистой дороге. Наверно, безумная скорость ослабляла силу толчков, а может, мы уносились быстрее звуков и они не успевали долететь до моих ушей. Или я просто ничего не слышал от напряжения и волнения.