Николай Федоров: Рыбалка

Мы подошли.

— Давайте мы вам поможем, — сказал я.

— И сумки давайте, — сказал Генка.

Мы благополучно перешли дорогу и остановились у газетного киоска. Старушкины сумки оказались тяжелые, как гири. Уж как их она сама тащила — не понимаю.

— Ах, мальчики дорогие, спасибо, спасибо вам большое, — принялась благодарить нас старушка. — Меня обычно дочка на вокзале встречает. А в этот раз я ей и не сообщила. Дай, думаю, сюрприз сделаю. Уж очень она любит, когда я к ней приезжаю.

— А где ваша дочка живет? — спросил я.

— Да тут уже близко. Вот на этой улице. Или, как тут у вас, на линии. А дом тринадцатый. Там еще магазин молочный на первом этаже.

— Мы вас проводим, — сказал Генка.

— Что вы, что вы, ребятки, вы и так мне помогли. У вас свои дела.

— Не волнуйтесь, пожалуйста, — сказал я. — Нам это совсем не трудно. А у вас вон какие сумки…

Через несколько минут мы были у нужного дома.

— Какой у вас этаж? — спросил я.

— Четвертый, — ответила старушка.

— И лифта нет, — сказал Генка. — Я знаю, я тут был один раз. Вот что, мы вас до дверей проводим.

— Ах ты, Господи! — всплеснула руками старушка. — Мне прямо уж и неловко. Совсем я вас, старая, заездила…

— Ничего-ничего, — сказал я. — Нам полезно. Для нас это вместо физкультуры. Где ваша парадная?

Добравшись до дверей квартиры, мы поставили сумки на пол и хотели уж было уходить. Но вдруг старушка сказала:

— Ну нет, мои дорогие помощники, теперь уж я сама вас не отпущу. Я из деревни-то столько всяких гостинцев привезла — и мед, и варенье, и пирожки с капустой. Сейчас я вас чаем напою, накормлю. Дочка будет только рада.

Пока мы соображали, что ответить, старушка позвонила, дверь распахнулась и…

Если бы мы с Генкой увидели инопланетянина или английскую королеву, мы бы, наверно, и то меньше удивились. На пороге стояла наша учительница Зинаида Николаевна! Рот у меня сам собой открылся, а Генка не то хрюкнул, не то икнул.

— Мамочка приехала, ура! — воскликнула Зинаида Николаевна и обняла старушку.

И тут-то она нас и заметила.

— А это…

— Это знакомые мои новые, — радостно сообщила старушка. — Такие славные ребята! Всю эту тяжесть-то мою от самого Большого тащили.

— Минуточку, — Зинаида Николаевна нахмурилась. — Сергей, это ты так болеешь? Ногу вывихнул? А сам по улицам носишься? А верный друг Геннадий тебя, значит, прикрывает? Ну, как же вам не стыдно?!

— Ах, вон оно что, — сказала старушка. — Это, стало быть, ученики твои. Ну и хорошо… Потом, потом, Зинаида, ты со своими школьными делами будешь разбираться. А сейчас это наши гости дорогие. Проходите, мальчики, не стесняйтесь…

Мы просидели в гостях, наверное, целый час. Пили чай с клубничным вареньем, ели замечательно вкусные пирожки, а Зинаида Николаевна рассказывала, как она в детстве жила в деревне, училась доить козу и бегала на пруд ловить карасей. Про школу она не сказала ни слова. Только когда мы уже уходили, в дверях, она грустно сказала:

— Бессовестные… Скажите спасибо моей маме…

Мы выскочили во двор, и Генка радостно заявил:

— Надо же, как хорошо все получилось! Как в кино! Вот что значит вовремя старушку через дорогу перевести.

— Хорошо-то хорошо, да как-то все-таки не очень, — сказал я и что есть силы пнул картонную коробку из-под торта, которая подвернулась мне под ноги.

Эту старую злую шутку с якобы пустой коробкой, в которой на самом деле лежит здоровенный булыжник, я знал давным-давно, еще с первого класса. Но, как любит иногда говорить мой папа, опыт — ум дураков.

Взвыв от боли, я запрыгал на одной ноге, ухватившись за ступню.

— Что, Серега, очень больно? — испуганно спросил Генка. — Идти можешь?

— Не знаю… Вроде могу.

— Ты держись, держись за мое плечо. Ну дела… А как же завтра в школу? Не пойдешь? Вдруг нога распухнет?

— Вот уж нет, Геша. В школу я пойду. Хоть на костылях.