Николай Федоров: Рыбалка

— Ах ты, паразит! — с возмущением закричал я и попытался схватить наглеца за шкирку. Но тот сумел извернуться, пулей выскочил из мешка и стремительно помчался по залу. В зубах он держал моего красавца-окушка.

— Батюшки светы! — всплеснула руками уборщица и выронила тряпку.

Кот между тем уже успел пробежать половину зала, по которому в это мгновение навстречу ему шел молодой парень в клетчатой рубашке с подносом в руках. Не знаю, напуганный ли кот ничего не видел перед собой или парень задумался о чем-то и не смотрел по сторонам, но только кот со всего маха врезался ему в ноги. Парень потерял равновесие, тарелка с гречневой кашей и биточками полетела в одну сторону, поднос — в другую, а сам парень повалился на кадку с пальмой, которая стояла тут, наверно, для красоты.

— Хулиганы! — закричала уборщица. — Вот я вас сейчас в полицию сдам! Глафира, вызывай полицию!

Кто такая Глафира, я не знаю. Но пора было удирать. И как можно скорей. Я схватил удочку, Генка свой портфель, и мы как ошпаренные выскочили из столовой. На наше счастье, в этот момент к остановке подошел трамвай. Опасаясь погони, мы кинулись к нему и не раздумывая заскочили в вагон. И только когда двери вагона с шипением закрылись, мы наконец смогли перевести дух.

— Ну ты даешь, — сказал я, когда трамвай уже шел по Шестнадцатой линии. — Какой повар?! Какая уха?! Ты вообще-то в своем уме?!

— Да ладно, Серега, не нервничай, — сказал Генка. — Я ж для тебя старался. Я думал, разговорю эту тетку, она подобреет, ну и накормит нас этими своими биточками. Бесплатно.

— Оригинально… — сказал я. — Странно все-таки, Геша, у тебя голова иногда работает.

— А рыбу ты еще наловишь, это пустяки, — сказал Генка. — Придем домой, сварим уху… Кстати, мы на каком едем?

— Кажется, на восемнадцатом, — сказал я.

— Отлично! — сказал Генка. — Сейчас у него кольцо на Смоленке, у кладбища. Там мостик есть. С этого моста великолепно клюет.

— Ты-то откуда знаешь? Ты и удочку-то ни разу в жизни в руках не держал.

— А мне дядя Петя рассказывал. Он там такого леща вытащил. Как… Как, все равно, сковорода. У тебя червяки остались?..

Не знаю, что за леща вытащил здесь неведомый мне дядя Петя, но лично мне показалось, что в Смоленке вообще никакая рыба не водится. Уже битый час я торчал на этом дурацком мосту, и у меня не было даже ни одной поклевки. Поплавок лежал на воде как мертвый. Генка слонялся возле меня и изнывал от скуки.

— Слушай, Серега, — сказал он, — а вот что, если пойти на Северный полюс и просверлить там дырку? Насквозь, до Южного полюса. А потом в нее прыгнуть. Что получится? А получится то, что прыгать ты будешь вниз ногами, а выскочишь вверх ногами. Это как понимать? Парадокс какой-то.

— Знаешь, что, друг ситный, — сказал я, — ты бы лучше на кладбище сбегал, червей накопал. А то у меня почти закончились.

Но тут Генка вдруг встрепенулся, свесился с перил моста и закричал:

— Ух ты! Смотри, смотри, Серега! Сомбреро плывет!

— Какая еще сомбрера?

— Да шляпа такая соломенная, с большими полями. Мне как раз она нужна позарез. У нас же карнавал в школе скоро. Я хотел ковбоем быть…

Я посмотрел, куда показывал Генка. Действительно, по воде неторопливо плыла желтая соломенная шляпа с красной лентой по окружности. Как она здесь очутилась — непонятно. Скорей всего, на Неве ее сдуло ветром с какого-то иностранного туриста.

— Лови, лови ее на удочку! — как ненормальный кричал Генка. — Дальше забрасывай, а то уйдет!

Я размахнулся и… То ли Генка меня под локоть толкнул, то ли я просто устал, но удочка вдруг совершенно неожиданно выскользнула у меня из руки и полетела вниз. Она шлепнулась в черную воду Смоленки и вслед за сомбреро торжественно поплыла в Финский залив.

— Ну все, Дон Педро, — сказал я и присел на поребрик. — Концерт окончен. Рыбу сожрал кот, удочка утонула в реке.

— Почему же утонула, она не утонула. Она бамбуковая… — виновато забубнил Генка. Но я так на него глянул, что он сразу замолчал.

— Ладно, пошли к дому. Там во дворе посидим.

Мы были уже близко от дома, когда заметили старушку с двумя большими сумками в обеих руках. Нетрудно было понять, что она боится перейти дорогу. Она то ставила одну ногу на проезжую часть, то убирала ее назад на тротуар.

— Помочь бы надо, — сказал Генка.