Лемони Сникет - Тридцать три несчастья. Том 2. Небывалые неприятности [сборник litres]

– В этой коробке тройняшки Квегмайр, – объяснила им Вайолет, помогая сестре отдирать картон. – Гюнтер и Эсме пытаются вывезти их за пределы штата.

– Что ты говоришь? Эсме, это правда? – воскликнул Джером.

Эсме не ответила, но через минуту всем должно было стать ясно – правда это или нет.

Дети уже отодрали от коробки большой кусок картона, и внутри оказалась белая бумага – будто Гюнтер завернул Квегмайров в бумагу, как заворачивают пару куриных грудок.

– Держись, Дункан! – крикнула Вайолет. – Еще несколько секунд, Айседора, и мы освободим вас!

Мистер По нахмурился и закашлял в белый платок.

– А теперь послушайте, Бодлеры, я имею точные сведения – Квегмайры находятся на клееварочной фабрике, а совсем не внутри картонной коробки.

– Это мы еще посмотрим, – сказал Клаус, а Солнышко снова вгрызлась в картон.

С громким треском коробка распалась надвое, как раз посредине, а ее содержимое рассыпалось по сцене. Описать то, что хранилось внутри коробки, попросту невозможно без выражения: «Намеренно вводить в заблуждение». Я с грустью должен признаться, что Гюнтер воспользовался тремя заглавными буквами «Г. П. В.» на коробке, желая заставить Бодлеров думать, будто их друзья закрыты внутри. Бодлеры не поняли, что их просто ввели в заблуждение, пока не поглядели на сцену и своими глазами не увидели содержимое коробки.

– Это пластиковые салфетки! – закричала Вайолет. – Коробка набита ими!

И действительно, пол сцены был усеян салфетками. Салфетки сыпались из остатков картонной коробки – сотни и сотни маленьких круглых нарядных салфеток с кружевными ободками. Такими салфетками обычно украшают тарелки с печеньем на фешенебельных чаепитиях.

– Так я и знал, – сказал человек в темных очках. Он подошел к сцене и снял очки, после чего Бодлеры окончательно убедились, что он не сообщник Гюнтера, а простой аукционер в полосатом костюме. – Я собирался подарить эти салфетки брату на день рождения. – сказал он. – Это для Галантного Престижного Вечера. А что еще могут означать буквы «Г. П. В.»?

– Конечно, – сказал Гюнтер и улыбнулся детям: – Что еще они могут означать, пожалуйста?

– Я не знаю, – сказала Вайолет. – Квегмайры не раскрыли нам секрета этих пластиковых салфеток. Олаф, скажите, куда вы упрятали Квегмайров?

– А что есть Олаф, пожалуйста? – спросил Гюнтер.

– Послушай, Вайолет, мы ведь договорились, что споров о Гюнтере больше не будет, – сказал Джером. – Гюнтер, пожалуйста, простите этих детей. Мне кажется, они больны.

– Ничего подобного! – крикнул Клаус. – Мы не больны! Нас просто надули! Статуя рыбы ввела нас в заблуждение.

– Статуя красной рыбы был лот лот номер сорок восемь, – сказал кто-то из толпы.

– Дети, я очень обеспокоен вашим поведением, – сказал мистер По. – У вас вид, будто вы неделю не мылись. Вы тратите свои деньги на какие-то нелепые лоты. Вы носитесь как оглашенные и каждого встречного обвиняете в том, что он переодетый Граф Олаф. А теперь еще устроили на полу все это безобразие с салфетками: того и гляди кто-нибудь поскользнется. Я надеялся, что Скволоры вас лучше воспитают.

– Мы больше не собираемся заниматься их воспитанием, – заявила Эсме. – Особенно после того, как они сделали из себя всеобщее посмешище. Мистер По, я хочу, чтобы вы избавили нас от опекунства над этими детьми. Не стоит брать сирот, даже если они в моде.

– Эсме! – воскликнул Джером. – Они ведь потеряли родителей. Куда они могут пойти?

– Не спорь со мной, – грубо оборвала его Эсме. – Я скажу тебе, куда они могут отправиться. Они могут…

– Пойти со мной, пожалуйста, – сказал Гюнтер и сжал костлявой рукой плечо Вайолет. Вайолет хорошо помнила, на какие подлости пускался этот негодяй, чтобы жениться на ней, и вздрогнула под его жадными пальцами.

– Я люблю детей. Я буду счастлив воспитывать собственных детей, пожалуйста. – Свободную костлявую лапу Гюнтер положил на плечо Клауса и сделал шаг вперед, очевидно намереваясь наступить сапогом на плечо Солнышко, так чтобы вся троица Бодлер оказалась в его цепком зловещем объятии.

Но вместо Солнышкиного плеча сапог Гюнтера наступил на пластиковую салфетку, и в ту же секунду сбылось предсказание мистера По о том, что кто-нибудь обязательно поскользнется. С глухим стуком Гюнтер неожиданно растянулся на полу. Руками он яростно отпихивал салфетки, а ноги бешено колотили об пол.