Лемони Сникет - Тридцать три несчастья. Том 2. Небывалые неприятности [сборник litres]

– Нелегко, – подтвердила Айседора. – Пока я придумала только «пилав», это такая еда из риса. Да и то рифма не совсем полная.

– Может, когда-нибудь тебе удастся напечатать стихи про Графа Олафа, – сказал Клаус, – и тогда все узнают, какое он чудовище.

– А я напишу про него статью в газете, – вызвался Дункан.

– Думаю, я сумею соорудить печатный станок, – сказала Вайолет. – Может быть, позже, когда достигну совершеннолетия, я смогу использовать часть бодлеровского состояния для покупки нужных материалов.

– Мы и книги сможем печатать? – оживился Клаус.

Вайолет улыбнулась. Она знала, что брат уже представляет себе, как напечатает целую библиотеку книг.

– И книги, – ответила она.

– Бодлеровское состояние? – переспросил Дункан. – Значит, ваши родители тоже оставили вам наследство? Нашим родителям принадлежали знаменитые квегмайрские сапфиры, и они уцелели при пожаре. Когда мы достигнем совершеннолетия, драгоценные камни будут принадлежать нам. И мы все вместе откроем печатное дело.

– Замечательная идея! – воскликнула Вайолет. – Мы назовем его Объединенное акционерное общество Квегмайр – Бодлер.

– Мы назовем его Объединенное акционерное общество Квегмайр – Бодлер!

Издевательский голос завуча Ниро раздался так неожиданно, что дети растерялись и выронили солонки на пол. В одно мгновение крошечные крабы подобрали их и утащили, так что Ниро не успел ничего заметить.

– К сожалению, должен прервать ваше важное деловое собрание, – проговорил Ниро, хотя дети видели, что он ни капли не сожалеет. – Приехал новый учитель гимнастики и хотел бы познакомиться с сиротской командой до начала моего концерта. Оказывается, сироты отличаются особо удачным строением костей или что-то в этом духе. Так вы, кажется, выразились, учитель Чингиз?

– Именно так, – отозвался высокий тощий мужчина, входя в лачугу, чтобы представиться детям. Он был в спортивных брюках и свитере, какие носят учителя гимнастики. На ногах – дорогого вида высокие кроссовки, на шее болтался блестящий серебряный свисток. Голову обертывал кусок ткани, заколотый спереди сверкающим красным драгоценным камнем. Такие головные уборы именуются тюрбаном, и некоторые носят их по религиозным мотивам. Но Вайолет, Клаус и Солнышко с одного взгляда поняли, что этот человек носит тюрбан по совершенно иной причине.

– Именно так, – повторил он. – У всех сирот ноги удивительно подходят для бега, мне не терпелось посмотреть, что за образчики ждут меня в этой лачуге.

– Дети, – приказал Ниро, – встаньте и поздоровайтесь с учителем Чингизом.

– Здравствуйте, учитель Чингиз, – сказал Дункан.

– Здравствуйте, учитель Чингиз, – сказала Айседора.

Тройняшки Квегмайр пожали костлявую руку учителю Чингизу, а затем со смущенным видом обернулись к Бодлерам. Их явно удивило, что те по-прежнему сидят на сене и во все глаза смотрят на учителя Чингиза, вместо того чтобы выполнить команду завуча Ниро. Но будь я тогда в Сиротской лачуге, я бы наверняка не удивился, и, готов поспорить на мой удостоенный премии триптих «Что случилось с Беатрис», вы бы тоже не удивились. Потому что, вероятно, как и Бодлеры, уже догадались, почему человек, называющий себя учитель Чингиз, носит тюрбан. Тюрбан закрывает волосы, что сильно меняет облик, а если к тому же надвинуть тюрбан пониже, на лоб, как сделал новый учитель, то складки ткани закроют даже брови, а в данном случае – бровь. Но тюрбан не может скрыть блестящих-блестящих глаз или их алчного зловещего выражения, с каким мужчина в тюрбане смотрел на троих, в сущности, беспомощных детей.

То, что называющий себя учителем Чингизом человек сказал про ноги сирот – будто они на редкость хорошо приспособлены для бега, – естественно, полная чепуха. Но в тот момент, когда Бодлеры глядели вверх на нового учителя гимнастики, им очень хотелось, чтобы это не было чепухой. Видя устремленные на них блестящие-блестящие глаза, бодлеровские сироты больше всего на свете хотели, чтобы ноги унесли их далеко-далеко от этого человека, который на самом деле был Граф Олаф.

Слово «копировать» совсем не такое простое, как кажется. Оно необязательно значит, что вы собственноручно снимаете копию с чьей-то картины или подражаете для смеха походке своего профессора. «Копировать» – значит делать то, что до вас только что сделал другой, то есть следовать его примеру. Если, скажем, все ваши приятели решили спрыгнуть с моста в реку или океан, а вы прыгаете в ледяную воду следом за ними, вы их копируете. И можно понять, почему копировать небезопасно: можно ведь и утонуть только из-за того, что кому-то до вас пришла в голову такая идея.