Олег Добровольский - День славы к нам идет

Санкюлоты кричали:

— Начинается! Начинается!

— Дело пойдет!

— К оружию! К оружию, граждане!

— Долой Бурбона!

— Да здравствует народ!

Застучали барабаны. Не умолкал рев колоколов. Проскакал патруль. Заржала напуганная шумной толпой лошадь. Какой-то бледнолицый человек в красном, заломленном назад колпаке заиграл на флейте… Прошла группа граждан с горящими факелами. Трепетало белесое пламя, бесполезное в эту лунную ночь. И так все хорошо видно… Серебряное сияние луны, мерцание далеких звезд сливались с желтоватыми огнями в окнах, озаряя все вокруг каким-то странным, зыбким светом.

У церкви толпился народ. Невдалеке стояли национальные гвардейцы из батальона предместья.

Жан увидел Сантера. В мундире и треуголке с кокардой, он держал в поводу своего любимого арабского жеребца Счастливчика, покрытого красным суконным чепраком, и объяснял что-то обступившим его патриотам. Гладкая шерсть коня лоснилась, золотисто переливалась в лунном свете.

Левассер и Танкрэ подошли поближе, чтобы услышать, что говорит пивовар.

— Мы не готовы сейчас выступить, — убеждал он своим рокочущим басом собравшихся, поглаживая шелковистую гибкую шею Счастливчика, который нервно вздрагивал и нетерпеливо перебирал стройными ногами. — Я жду батальоны секций Монтрей и Сицилийского короля. Когда они подойдут, у нас будет три батальона. Тогда мы двинемся к замку… Я не могу рисковать, дорогие граждане… Лучше мне самому погибнуть, чем подвергнуть вас риску. Придется подождать. Наберитесь терпения… Мы столько ждали этого дня, столько приложили усилий, чтобы он наконец наступил! Лучше как следует подготовиться к атаке, чем поспешить и провалить все дело. А если мы не захватим дворец, если сторонники и защитники короля разобьют нас, то под угрозой окажется наша революция. Мы потеряем все, что завоевали. Прусская и австрийская армии войдут в Париж и вместе с роялистами устроят нам Варфоломеевскую ночь… Скоро, скоро уже должны появиться батальоны Монтрей и Сицилийского короля…

— Послушай, Жан, о каком он еще короле говорит? Разве мало нам Капета? С одним Бурбоном хлопот не оберешься…

— Чудак! — засмеялся Левассер. — Так называется секция… Сицилийского короля… А на самом деле никакого короля там нет. Просто название.

— А где она, эта секция?

— Недалеко отсюда, на нашем берегу.

— А другая?

— Секция Монтрей тоже тут, в предместье. По соседству… Давай поговорим с Сантером…

И, взяв Пьера за руку, Жан протиснулся к пивовару, поздоровался с ним.

— И ты здесь… Молодец! Кто это с тобой?

— Друг мой Пьер.

— Танкрэ, — представился Пьер. — Сын лодочника.

— Сын лодочника и сын столяра, — улыбнулся командир батальона секции Кенз-Вен. — А я пивовар, сын пивовара. Прекрасная компания! Что вы поделываете?

— Ждем, — сказал Жан. — Как и все…

— И мы пойдем вместе со всеми, — добавил Пьер.

— Я так и думал. Вы славные ребята! Только будьте осторожны. Вам еще рано драться наравне со взрослыми… Но придет и ваш черед. И очень скоро. Родина призовет вас под знамена революции. А пока назначаю вас… назначаю вас… тебя, Жан, моим адъютантом, будешь выполнять мои поручения. Держись около меня, далеко не отходи. А ты, Пьер, будешь барабанщиком. Эй, Жак! — крикнул пивовар. — Дай барабан этому парню…

— Но я никогда не стучал в барабан, — сказал в замешательстве Танкрэ.

— Ничего, научишься. Бей в него вместе с другими барабанщиками. И все будет хорошо…

Национальный гвардеец, по имени Жак, подошел к Пьеру, держа военный барабан, желтый, с двумя голубыми ободками, стянутыми веревкой. Он повесил ему на шею ремень, установил высокий барабан, почти касавшийся колен Пьера, немного наискосок и вручил две деревянные палочки. Танкрэ ударил по туго натянутой, будто литой, беловатой коже, и раздались глубокие, гулкие звуки, вылетевшие из пустого барабанного чрева…

— Везет же тебе, Жан! Ты адъютант, а я всего-навсего барабанщик… А что это такое — адъютант?

— Я и сам толком не знаю, — признался Левассер.

Возле церкви становилось все многолюднее. Только и слышалось со всех сторон: «Сколько можно ждать? Когда в путь?» Но ни один батальон еще не прибыл.

— Пойдем к Доминику, — предложил Жан.

— Где наш доблестный гвардеец?

— Где же ему быть, как не среди солдат национальной гвардии? Видишь — вон они…