Михаил Самарский - Морские приключения Трисона

– Трисон, ты куда? – воскликнул Макс.

Мужчины заглянули во двор: увидев лежащую на земле женщину без чувств, они сразу поняли, что произошло.

– Соседка потеряла сознание! – сказал Лёва.

Они перелезли через ограду, Максим опустился на колени, взял руку женщины и, нащупав пульс, произнёс:

– Жива!

Лёва тем временем достал из кармана брюк мобильный телефон и, набрав номер, что-то объяснял невидимому собеседнику на иврите. Тут не надо быть ясновидящим, чтобы понять – он звонил в скорую помощь.

Елисеев похлопал соседку по щекам – та никак не отреагировала.

– Принеси воды, – обратился он к товарищу.

Лёва кинулся в хозяйский дом выполнять просьбу друга и через пару минут вернулся назад со стаканом. Приподняв голову женщины, напарник плеснул в бледное лицо водой. Веки её дрогнули, глаза приоткрылись. Полуосознанный, переполненный болью взгляд блуждал по всем нам. Лёва о чём-то спросил, но она лишь бессвязно промычала в ответ. Бледно-серое лицо было неестественно перекошено.

На наше счастье скоро на улице послышался вой сирены, и через минуту у калитки остановилась жёлтая карета скорой помощи. Во дворе показались двое мужчин в ярко-оранжевых костюмах. Они бегло осмотрели больную, пощупали пульс, послушали сердцебиение, при этом постоянно что-то спрашивая у Лёвы. Затем один из них выбежал со двора и через мгновение вернулся с носилками. Медработники положили на них больную и понесли в машину. Мы все вышли следом, наблюдая, как женщину грузили в скорую. Лёва то и дело о чём-то спрашивал врачей.

Я чувствовал себя каким-то недоумком, совершенно не понимая, о чём разговаривают люди. Хорошо хоть у животных нет языковых барьеров. Один из сотрудников скорой расположился на скамейке рядом с больной. Другой захлопнул задние дверцы снаружи и, подойдя к нам с Фрэнки, поочередно погладил по голове, при этом что-то говоря на иврите. Я недоуменно взглянул на рассела, показывая, что ничего не понял из того, что он сказал.

– Доктор поблагодарил нас за то, что вовремя позвали людей, – перевёл он.

Медработник сел на переднее сиденье рядом с водителем, машина, взвизгнув сиреной, рванула с места и помчалась по улице.

– Что врачи сказали? – спросил Макс, глядя вслед удаляющейся скорой помощи.

– Инсульт, – тяжело вздохнул Лёва.

– Я хоть и не медик, сразу это понял, как только увидел её перекошенное лицо, – произнёс Елисеев.

– Доктор говорит: «Хорошо, что скорую вызвали незамедлительно». А я ему ответил: «Хорошо, что собаки вовремя позвали на помощь, а то так и лежала бы Фира на своём огороде, пока кто-нибудь к ней не пришёл», – рассказал товарищ и добавил: – А если учесть, что она одинокая, думаю, вряд ли она живой дождалась бы помощи. Так что спасибо вам, собакевичи. – Он грустно усмехнулся и посмотрел на нас с высоты своего роста.

– Парни, да вы настоящие герои, спасли женщине жизнь, – сказал Максим, обращаясь к нам.

Как замечательно, что мы с расселом оказались рядом! Мне даже страшно подумать, чем всё могло закончиться, если бы Фрэнки решил принести ей почту чуть позже. Женщина запросто могла умереть. Как плохо быть одиноким человеком: вот так случись беда – и некому прийти на помощь. Когда я представил на минуту, что я один на свете и рядом нет моих близких людей, мне вдруг стало не по себе. Я даже тихонько вскульнул.

Слышал, как некоторые люди говорят, что им нравится одиночество. Мне кажется, они не до конца понимают сути этого состояния и путают понятие одиночество с уединением. На мой взгляд, нет ничего страшнее, чем остаться один на один с целым миром и быть никому не нужным. Хотя иной раз посмотришь на человека: вроде и семья есть, и работа, да и живёт не на острове в Тихом океане, а глаза пустые, безжизненные, и в душе у него, как в Антарктиде, на десятки километров – никого, и не с кем поделиться своими мыслями, тревогами и переживаниями. По-моему, такое состояние гораздо страшнее, чем быть одному на свете. Вспомнил своего первого подопечного, Иван Савельевича. Однажды он сказал такую фразу: «Одиночество, Трисон, это когда человек умер, а проводить его в последний путь некому». Всё-таки умный был мой старик и добрый.

В тот день мы вернулись домой поздно. По окончании протокольного мероприятия в штаб-квартире полиции, на котором важные израильские начальники поблагодарили наших полицейских за плодотворное сотрудничество, Лёва с напарником решили устроить прощальный ужин. По дороге из Иерусалима заехали за девушками и все вместе отправились в ресторан, где работал администратором мой друг – кот Лёлик. Я уже и не надеялся его увидеть. Хм, разве мог я когда-то подумать, что буду радоваться встрече с котом?