Ксения Иванчикова ( Эр) - Большой Бу

Я оглянулся по сторонам, Бу стоял у самого края, махая нам шляпой. Нагнувшись к Лин, я шепнул ей.

– Спорим, половина этих серьёзнейших людей, думают, что он сумасшедший.

– С учётом того, что я с начала этого дня считаю нас всех троих сумасшедшими, даже ничего отвечать не буду.

Последние слова Лин растворились в гуле прибывающего поезда, люди, ожидая, где расположатся открытые двери, стали формироваться в полосы, сверху это, наверное, смотрелось очень забавно. Честно, говоря, я не люблю громкие звуки, потому как не умею в этой ситуации сконцентрироваться и делать то, что нужно на данный момент, поэтому я подумал, что оптимальным вариантом для меня будет просто не терять Лин и Большого Бу из виду. В вагоне было невероятно душно, мест, конечно же, не было, и мне пришлось стоять, сзади на меня наваливался рюкзак, а спереди Лин, отдавливая мне то одну ногу, то другую. Единственное, что мне нравилось, это что мама до сих пор не начала звонить мне и следовательно мне не пришлось кроме мучений от жары испытывать еще и мучения придумывания отговорок. Я не люблю это. Краем глаза я окинул Бу. Он стоял у двери, положив рюкзак на пол перед собою, в его руках были потрёпанные листы бумаги, на которых он то и дело делал пометки и ворчал, когда поезд несильно встряхивало и он терял мысль. Его шляпа нависала прямо над кончиком его носа. Грубоватый монотонный мужской голос проговаривал названия станций, но при этом не объявлял следующую, из-за этого мне стало казаться, что мы едем бесконечно. На Канал стрит зашел седой темнокожий мужчина с огромной тележкой книг, я моментально назвал его про себя Стивеном Хокингом, они были чертовски похожи. Всю дорогу он доставал по одной книге, пытаясь найти фрагмент текста, пролистывал все страницы, а потом убирал обратно. Думаю, они с большим Бу понравились бы друг другу.

– "Это последняя остановка южного направления. Следующая остановка Бруклинский мост – Сити Холл в направлении на север"

Я дернулся и схватил Лин за руку, оглянувшись, увидел стоящего у дверей Большого Бу, уже с рюкзаком в руках.

– Выходим, – крикнул я?

– Бежим, – засмеялся Большой Бу и выпрыгнул из вагона.

Логотип станции Сити Холл был похож на конфету в фантике, о чем я немедленно сказал Большому Бу.

– Эту станцию в отличие от многих в этом городе проектировали с огромной любовью и старанием, а для тебя конфетный фантик.

Я засмеялся и обернулся, Лин просто шла позади меня, оглядываясь по сторонам. Думаю, она восхищалась всеми этими витражами и огромным куполом, а я просто шёл вперед и чувствовал себя как в желудке у гигантской рыбы, выброшенной на берег, и успевшей наглотаться всякого мусора. С одной стороны станции стены были исписаны уличными художниками, там были нарисованы огромные серые спящие крысы, одна из которых напоминала мышиного короля, странные люди с огромными прическами, и всё это невероятно контрастировало с висящими люстрами и огромными дугообразными сводами. Я ощущал себя на стыке эпох, созерцателем безжалостной схватки прошлого и будущего.

– Всё рассмотрел? Проникся красотой прошлого? – с издёвкой крикнул Большой Бу.

Я не стал ему отвечать, но через минуту я снова услышал его голос.

– Ты идёшь или нет?

Я повернулся, Бу с Лин уже стояли у огромной арки, плавно переходящей в тоннель.

Большой Бу снял свой рюкзак и дал его мне.

– Возьми, пока я спущусь, с ним неудобно.

Я усмехнулся, было бы странно, если бы с таким рюкзаком было удобно. Бу слез на рельсы, следом за ним кое-как спустилась Лин, а потом прыгнул вниз я. Честно говоря, я ощутил себя довольно странно, едва оказался на рельсах, издалека веяло сыростью и холодом, а от одинокости этого места становилось и вовсе жутко. То чувство, будто ты можешь прямо с этого момента делать всё, что угодно, потому что никто не придёт и не увидит, а с другой стороны грустно оттого, что никто не придёт.

– Куда идти? – крикнул я вслед Большому Бу.

– Иди вперёд, там не так долго.

Его голос раскатывался мощным эхом в арках тоннеля. Я не решался сказать что-то Лин, или высказать ей свои впечатления, потому что её лицо выражало абсолютное неприятие всего происходящего.

Я подбежал к ней, перепрыгивая рельсы и тихонько, сам не ожидая от себя того, погладил её руку.

– Очень смешно, Джонни, – нервно произнесла она, и поправила лямку тяжелого рюкзака.

Я отошёл вперед и аккуратно оглянулся. Она смотрела вниз и улыбалась. С этого момента идти стало намного приятнее, даже несмотря на то, что здесь было все также невероятно сыро, грязно, пахло крысами и мокрыми стенами.