Энн Файн - Как курица лапой

Вместо этого я сказал:

— Ой, ну не знаю. В одном ты действительно всех превзошел: ни у кого нет такого паршивого почерка.

Знаете, в чем была моя самая большая ошибка? Я произнес магические слова «всех превзошел». Вот ошибка так ошибка. Сидит, значит, рядом этот бедолага несчастный, чьи воспитатели и учителя, небось, не поставили ни одного смайлика под его каляками после того, как ему стукнуло три, а я ему, значит, подкидываю вот это «превзошел».

— Ты правда так думаешь?

И улыбается, сияет аж — того гляди щеки лопнут. На какой-то краткий и страшный миг я даже подумал: сейчас не удержится и обнимет меня.

Потом снова его накрыло паникой.

— А ты мне поможешь?

Ну и скажите мне, вы, умники, которые сейчас читают эти строки, что бы вы ответили на моем месте?

Вот он я, застрял посреди Школы счастливой долины, где все такие из себя сладко-медовые, а этот несчастный голова-два-уха думает, что я такой же милый , как остальные.

Посмотрел бы, как вы лучше меня выкрутитесь из такой ситуации.

— Конечно помогу, — сказал я.

Взял я ручку и написал название большими отчетливыми буквами, чтобы Джо мог скопировать их на картонную обложку, одну из тех, которые он с таким усердием нар е зал для всего класса. Надо было видеть, как он старался. Не скажу, что получилось сверхаккуратно. И грязными пальцами все заляпано. И не сразу, наверное, получится у него запомнить, в какую сторону смотрит буква «Е».

Но я гордился результатом. И он тоже.

Чуть погодя к нам подкатилась мисс Тейт.

— Ну, как успехи, Джо?

Джо спрятал язык, чтобы ей ответить.

— Хорошо успехи. Говард мне помогает.

Мисс Тейт на это расплылась в улыбке.

— А у тебя, Говард, как продвигается работа?

— Это все еще секрет, мисс Тейт.

— Хорошо, я не против, если ты справляешься.

Я глянул на свою красивую чистую картонку, где я пока не написал ровным счетом ничегошеньки.

— Нормально справляюсь, мисс Тейт.

Она покивала, счастливая, как моллюск. Так моя мама говорит. И это правда. Некоторые учителя настолько уходят в отрыв от реальности, что хоть за юбку дергай — на землю их не вернуть.

Мне было бы легче сосредоточиться посреди многополосной автострады в час пик. Не представляете, сколько звуков издавал Джо, пока писал. Ручка падала у него на пол десять раз в минуту. Полдюжины «прости» я выслушивал после каждого случайного тычка локтем. И раз в несколько секунд он открывал крышку парты и копался в сваленном там барахле.

Все равно что рядом с гигантской мышью сидеть.

— Ну в чем дело? — спрашиваю наконец.

Он обратил ко мне взволнованное лицо.

— В смысле?

Я спросил по-другому:

— Почему ты не работаешь?

— Работаю. Сам же видишь: работаю!

— Нет. Я не вижу, чтобы ты работал. Зато вижу, как ты скидываешь вещи на пол, елозишь листком туда-сюда и лазаешь в парту пошуршать мусором.

— Это я так работаю.

— Но ты еще ничего не сделал.

Чистая правда. Пока ему удалось только вот что:

Кажется, я немного переборщил. Вид у него был раздавленный.

— А что это вообще?

— Что?

— Ну вот что ты написал?

— Разве непонятно?

Я вглядывался, крутил головой…

— «Эшиш пьл»?

Он так тяжело вздохнул, что я понял: неправильно, ой, неправильно я себя веду. И снова попытался вчитаться.

— «Эшиш пьт…»

— «Если ты…»

Тут я вытаращился.

— Если?

— Вот «С» и «Л», а это «И», — показал он.

— Это тебе кажется.

— Неправда, не ври, — потребовал он. — Очень похоже на «сли».

— А я очень похож на хомяка. Один в один.

Лицо у него стало совсем кислым.

— Потому я и лазал в парту. Там у меня где-то есть листок, где мне выписали слова.

Я заглянул под крышку парты Джо Гарднера.

— Как в такой куче хлама найти листок?

Он покраснел.

— Еще там где-то словарь.

Я запустил палец в кучу и осторожно выудил два мятых листка.

— Вряд ли там есть книжки.

— Может, на дне лежит, утонула.