Вера Бадальска - Ендрек и другие [Повесть]

Мы начали собираться, но каждый смотрел на учительницу недоверчиво — не шутит ли она, говоря об этой экскурсии. Сегодня четверг. На улице холодно, туман, дождик моросит — а суббота через два дня. Чему тут радоваться. Вряд ли что с этой экскурсией получится!

Естественно, мы ей ничего не сказали, чтобы учительница не подумала, будто мы не верим в ее слова. Даже Рыбка заткнулся.

В пятницу вечером мы каждые пять минут подбегали с Магдой к окну. Похоже, что погода немного улучшилась, но не очень. На всякий случай мы вытащили из кладовки наши спортивные туфли, проверили, нет ли узлов на шнурках, и приготовили термосы для чая.

А как было в субботу?

В жизни бы никто не поверил.

В субботу, когда мы проснулись, солнце светило как по заказу. На небе не было ни облачка. Словно ночью их кто-то стер чистой тряпочкой.

Все было голубым и блестящим!

Мы соскочили с кроватей, быстро съели завтрак, запаковали в рюкзаки то, что нам приготовила мама, — и в путь!

На спортплощадке у школы собралось уже много ребят. У каждого был туго набит рюкзак. Когда мы шли к автобусу, наш класс выглядел, как караван верблюдов в пустыне. Даже люди на улице на нас оглядывались. Вероятно, они думали, что это какая-нибудь научная экспедиция в глубь Африки.

Мы с собой взяли также двух мам. Маму Андриана и Рыбкину маму. Одна мама была ничего себе, но с мамой Андриана начались проблемы. Она все время нас пересчитывала. Чтобы мы не потерялись по дороге.

Пересчитала нас на спортплощадке.

Пересчитала, когда мы выходили со спортплощадки.

Пересчитала перед входом в автобус и после выхода из автобуса.

Пересчитала по дороге в лес. В лесу. И на поляне, где мы раскинули наш лагерь.

Мы встали в ряд по росту, и нас было легко считать — от одного до двадцати четырех — столько нас было.

В конце концов, после всех этих пересчетов мы уже не называли друг друга по имени, а ради шутки обращались один к другому: «Эй ты, седьмой, подвинься!» или «Эй ты, одиннадцатая, дай поиграть в бадминтон» — и так далее.

Веселились мы вовсю. У каждого был свой номер. У меня был семнадцатый. У Магды — двадцатый. А у Моники — шестой, потому что она невысокого роста.

От автобуса до леса мы шли полевой дорогой. По обеим сторонам дороги росли лиловые люпины, и очень приятно пахло. Словно кто-то распылил духи. И мы всю дорогу сопели, потому что каждый без конца вдыхал в себя этот душистый воздух.

В лесу на поляне нам тоже понравилось. Здесь пахло соснами и медом. Мы стали смотреть, нет ли тут ульев, но учительница сказала, что это не мед так пахнет, а цветы.

И показала нам, как они выглядят. Они были похожи на пушистые пучки перьев. Эти цветы называются медовики.

На полянке мы играли в разные игры, а когда устали, сели у канавы с водой и начали смотреть на разных водяных животных. Это очень интересно. В воде их было полным-полно. Одни плавали, другие неподвижно сидели на дне и делали вид, что они палочки. Некоторые из них строили себе домики из воздушных пузырьков и жили в середине.

Самыми забавными были водомерки. Они так называются потому, что скользят на своих длинных ногах и будто меряют поверхность воды.

Мы могли смотреть на них без конца. И хотели даже устроить соревнования, но никак не могли отличить своих спортсменов. Водомерки бегали так быстро, что за ними невозможно было уследить взглядом.

Наша учительница о каждом живом существе рассказывала что-то интересное. Какие у него привычки, чем оно питается, из чего строит свой дом и тому подобное… Очень умная у нас учительница!

Потом мы уселись под копной сена и съели свои запасы. Я был так голоден, что выпросил у Магды еще один бутерброд. Когда все уже было съедено и мы выпили остатки чая из термосов, мы собрали бумажки и начали готовиться к отъезду. Нам даже пришлось поторопиться, чтобы не опоздать на автобус.

И именно тогда началось самое интересное!

Когда мы построились перед уходом, наша учительница пошла к канаве посмотреть, не оставили ли мы чего, а Первая мама начала нас пересчитывать. Пересчитала — и у нее получилось двадцать три!

— А куда делся двадцать четвертый? — спросила она и начала смотреть по сторонам.

— Я двадцать четвертый! — вежливо сказал Яцек, он и в самом деле был двадцать четвертым, потому что стоял в конце шеренги. Яцек всегда стоит в конце, потому что он самый высокий в классе.