Вера Бадальска - Ендрек и другие [Повесть]

— А как же! Ковры тоже выбивает. Просто обожает выбивать ковры.

— Очень хорошо, Ендрек! Ты, сынок, молодец! Я рад. Выбивать ковры — это и вправду тяжелая работа. Видишь, какой у тебя помощник, — обратился он к маме.

Магда фыркнула еще громче, а я побежал в кухню налить себе вторую кружку чая. Хотя мне вовсе не хотелось пить. Сидел я в этой кухне, сидел и никак не мог решиться оттуда выйти. Пока, наконец, не пришла Магда и не сказала, что я уже могу возвращаться, потому что мама с папой изменили тему. Они говорят сейчас о том, что у Эвы растет первый зуб. А потом спросила, известно ли мне, что я ужасный хвастунишка. Я ей ничего на это не ответил.

Ну, вероятно, вы теперь догадываетесь, почему Магда сегодня смотрит на меня, как на бенгальского тигра? Потому что я с самого утра ничего не делаю, а только кручусь, словно трудолюбивая пчелка. Натер суконкой пол, выстирал себе свитер, две пары носков и ползунки Эвы. Потом выбил коврик и вымыл посуду после завтрака.

Вот так, чтобы никто не подумал, будто я в своем сочинении «Как я помогаю маме» все выдумал. Чтобы было интереснее и чтобы получить пятерку! Я — человек слова! Что написано, то написано — я не какой-нибудь обманщик!

Да и вообще приятно, когда ты кому-то помогаешь. И мама довольна, и папа меня хвалит, и Магда смотрит на меня с восхищением… Хуже всего то, что теперь до конца жизни мне придется выбивать ковры с улыбкой счастья на лице.

А я действительно ужасно не люблю эту работу!

чень мне жаль, что я не женщина. И все это, конечно, из-за Рыбки. С него вся эта история и началась…

Рыбка у нас теперь заместитель старосты класса, вот почему он стал важничать. Особенно в последнее время, когда Роберт пошел на операцию этого своего аппендицита и Рыбка его заменяет. Не аппендицит, конечно, заменяет, а Роберта — это, по-моему, ясно.

На прошлой неделе Рыбка во время последней перемены написал на доске так: «Мальчики должны сегодня после уроков остаться в классе, я хочу им сообщить очень важную вещь». И подписался: «Заместитель старосты Рафал Карпинский».

Не так, как всегда: «Рыбка», а Рафал, да к тому же и Карпинский. Словно директор или еще выше.

Не очень-то нам хотелось оставаться. Утром мы с ребятами договорились, что после уроков сыграем на спортплощадке в вышибалы. Но все же остались. Из любопытства.

Правда, Рыбка не сказал нам ничего нового. Речь шла о Международном женском дне. О том, что необходимо что-то придумать, ведь до праздника осталось несколько дней. И что праздник нужно отметить, и что, возможно, у кого-нибудь есть предложения. Если есть, то пусть говорит. И так далее…

Ну, тут сразу выступил Войтек. Войтек всегда выступает первым, и у него всегда есть что сказать. И сейчас он сказал, что у него есть предложение отметить этот день салютом.

— Каким еще салютом? — спросили мы.

— А таким, — сказал он, — я и Филипп можем принести пистолеты, стреляющие пробками, и — бах, бах! — начнем стрелять как сумасшедшие, и будет очень весело. Вся школа узнает, какой это день!

Мы чуть было не согласились, но поднял руку Богдан и попросил слова. Он сказал, что вовсе не будет так весело, как представляет себе Войтек, потому что девочки боятся грохота, и будет лучше, если мы им принесем каких-нибудь животных. Они всегда любят кого-нибудь воспитывать. Это могут быть, к примеру, хомячки, или белые мышки, или что-то в этом роде.

Тут Мачек начал свистеть. А когда Рыбка ударил его линейкой и напомнил, что здесь не футбольный матч, а собрание, и на собрании не свистят, Мачек сказал:

— Я свищу, потому что это предложение никуда не годится! Во-первых, откуда мы возьмем столько белых мышей, чтобы всем хватило, в том числе и нашей учительнице. А во-вторых, еще неизвестно, чего девочки боятся больше — грохота или мышей.

И он начал рассказывать историю о том, как они жили в деревне и пошли раз в лес за грибами. А когда возвращались, их застигла страшная гроза. Вот они и спрятались в каком-то сарае, чтобы переждать непогоду. А в этом сарае были мыши. И когда его тетя увидела одну совершенно маленькую серую мышку, она с криком выскочила во двор и всю грозу просидела в поле, хотя шел сильный дождь. А гром гремел так, что весь сарай трясся.