Фрида Нильсон - Тонкий меч

— Но меч тупой.

— Но не такой тупой, как ты.

— Замолчи! — прошипел Трине.

— Сам замолчи!

— Глупая маленькая спартанка, как ты смеешь так говорить со мной! — выкрикнул Трине, брызжа слюной от злости.

Принцесса Спарты высокомерно улыбнулась. Она не стала с ним ругаться, вложила меч в ножны и скрестила лапы на груди.

— Отвечайте: кто вы такие? Вы оба!

Она строго посмотрела на меня, словно видела насквозь.

— Нас зовут Трине и Саша, — ответил я. — Ты права, я человек. Я пришел сюда с другой стороны. Спарта нам просто по пути. Мы идем дальше.

— Дальше — куда?

— Ну… мы направляемся к Господину Смерть, — сказал я.

Глаза Принцессы расширились.

— Что вам от него надо?

— Саша хочет перехитрить Господина Смерть, а я ему помогу, ясно? — выпалил Трине и так надулся, что просто удивительно, как на нем рубаха не треснула.

— И как вы это собираетесь сделать?

— Мы пока не решили, — хмыкнул Трине. — Не лезь не в свое дело!

— Что там у тебя? — Принцесса указала на палку, которую Трине засунул себе за пояс. Трине покраснел и попытался закрыть ее.

— Ничего.

Принцесса перевела взгляд на мою палку, которую я засунул за резинку пижамных штанов.

— Это у тебя меч? — спросила она.

— Я же тебе сказал: не лезь не в свое дело! — огрызнулся Трине и кивнул мне: — Пошли!

Мы побежали прочь по влажной красно-коричневой траве. Стало прохладнее, и я здорово мерз. На сером небе не было видно солнца.

— А можно мне с вами? — окликнула нас Принцесса.

— Ни за что! — отрезал Трине.

— Зачем тебе? — спросил я.

Принцесса снова взяла в лапу свой меч.

— Храбро пролить кровь! — выкрикнула она и указала на горизонт, словно командир. — Это девиз королевского рода! А вам наверняка пригодится тот, кто смел и готов прийти на помощь.

— Мы сами не робкого десятка, между прочим, — прошипел Трине. — К тому же мы не собираемся проливать кровь. Как я уже сказал, Саша будет действовать хитростью. Это мирный поход.

— Но вам наверняка нужен тот, кто покажет дорогу? — не отставала Принцесса. — Вересковая пустошь большая.

— Знай себе говори, а мы пойдем дальше! — буркнул Трине.

И мы пошли. А Принцесса Спарты осталась стоять со своим красивым мечом в лапе.

Это была хмурая промозглая ночь, голод резал живот словно ножом. Мы почти не спали. Трине попробовал развести костер, но не смог найти подходящего хвороста. Слишком тоненькие, ветки вспыхивали и моментально сгорали. Небо было безрадостное, серо-черное с чернильным отливом. По нему тяжело катились огромные тучи.

Мне казалось, что за нами кто-то следит. Притаился в темноте и выжидает. Но я не сказал об этом Трине. Наверняка мне это лишь почудилось, а если я расскажу ему и он со мной согласится, станет еще страшнее.

Я вспоминал те пироги, которые ели спартаны. Странно, но я точно знал, каковы они на вкус. Такие восхитительно сладкие и нежные, с миндалем внутри или, может быть, с лесным орехом! Трине явно думал о том же самом, потому что вдруг простонал:

— Ах, вот бы нам сейчас хоть малюсенький пирожочек!

От земли поднималась сырость и оседала на одеяле и одежде. В конце концов она окутала меня, словно вторая кожа, ужасно холодная и липкая. Забрезжил рассвет.

— Может, лучше пойдем дальше? — предложил я Трине.

— Пожалуй, — пискнул он.

Трине сел, бледный и помятый. Мы скатали одеяло и отправились в путь. Спустя примерно час солнце милостиво показало свою макушку. Приятно было почувствовать, как первая капелька тепла растекается по телу. Правда, голод все сильнее давал о себе знать. Когда мы вышли к озерцу, то вдоволь напились воды, чтобы заполнить ноющую пустоту в животе. Но стало даже хуже, и Трине потом еще долго икал.

Вдруг мы заметили на земле что-то красное. Подойдя ближе, мы увидели, что это красные ягоды — тысячи красных ягод на зеленых кустиках. Трине обрадовался:

— Кому нужны пироги, если есть брусника!

Он припустил вперед и, упав на колени, торопливо стал собирать ягоды.

— Ты уверен, что это брусника? — спросил я.

— Конечно! — подтвердил Трине. На радостях у него даже прошла икота.

— Что-то тут не так, — засомневался я.

— Да ты попробуй! — предложил Трине с набитым ртом. Он так жадно жевал, что сок тек по подбородку.

Я сорвал одну ягоду, положил на язык и раздавил о нёбо. Она была пустой внутри, почти одна жидкость.

— Мне кажется, она горчит, — заметил я.

— Ну да, — согласился Трине, — как и положено бруснике.