Лев Гумилевский - Костровский колдунок

— Где он?

— А ты-то? Чем не клад, а?

Только не долго кладом тем Марья пользовалась. Ушел Григорий с помещиками за землю воевать и не вернулся.

Осталась Мария одна с ребятами, стала хозяйство вести, от мужиков не отстает. Петька-сынок, на деревне его Жуком звали за черноту его и фамилию — Петька Жук, в хозяйстве помогал, как j мел, по во сне нередко тот клад видывал, говорил матери:

— Погоди, мамка! Я бабий клад розыщу! Вот, разбогатеем!

Мать смеялась. Петька таращил на нее черные как спелые вишни, глаза, сердился:

— Что смеешься. Мне бабушка сказывала, как ево найти?

Как же?

— А этак. Вот как придет Иван Купала, пойду я в лес, там в полночь как раз папортник цвести будет. Надо сорвать цветок, зажать в кулак, да и бросить на кургане. Кое место упадет — там и копать надо! Там и клад!

— Не видала я что-то, как папортники цветут! — сказала Мария задумчиво. — враки, чай, все!

Рассердился Петька:

— Ты вот не видала, а я увижу!

— Да мне что! — махнула рукой Мария, — ищи, коли нравится Может, уму разуму научишься.

— И найду! — спорил Петька, — вот, найду! Приволоку деньжищев — что тогда скажешь?

— Спасибо сынку скажу!

— То-то вот! — успокоился Петька и ждал Ивана Купала.

Прислали в ту пору в Костровку агронома молодого, горячего. Собрал мужиков агроном в школу, начал им речь держать. Говорил долго, картинки показывал, учил как хозяйство вести. Мужики слушали, головой покачивали, переговаривались с усмешечкой.

— На бумаге-то гладко выходит, а на деле как?

— Ты его к сохе подведя! — говорил старичок, — он и держать-то ее не знат как!

Слушал Петька Жук стариков и думал:

— Вот так агроном! Я и то соху взять как знаю!

Сидел Петька и больше мужиков слушая, чем агронома. Мужики же с ехидной у смешечкой толковали:

— Слышь, ты: солью, говорит, спорынью али головню извести можно. Маемся с ней целый век — а он, вишь, как просто: солью! Поди-ка, выведи ее солью-то!

— Попробуй!

— Чего пробовать — добро изводить зря!

Так и разошлись мужики, посмеиваясь. Шла Мария за мужиками, держала Петьку за руку, ворчала на мужиков:

— Вот, Петька, говорят у бабы волос долог, да ум короток! А я на мужиков смотрю — думаю: и волос короток, да и ум не велик. На, гляди-ка! В бабий клад поверили, сколько изрыли, сколько трудов положили, а ведь и признака никакого про клад тот нету! А тут им и картинки показывают и слова достоверные и человек живой, а и попробовать даже ни у кого охоты нет!

Петька дернул мать за рукав:

— Мамка, давай мы попробуем! Можа, правда, а?

Остановилась Мария средь улицы, подымала, да назад:

— А что, Петька, в сам деле! Хуже, чай, не будет, а?

— Будет не будет — я клад принесу! Нам что!

Засмеялась Мария, потрепала Петьку по голове:

— Да уж с тобой не пропаду!

Дошли опять до школы. Там агроном картинки свои прибирал, баночки с жучками, мешочки с семенами, листы с сухими травами укладывал. Увидел он Марию, покачал головою, сказал грустно:

— Темнота какая в народе! Никакими словами не пробьешь!

— Мужики словам не больно верят! — сказала Мария, — обманывали мужика много! Дело ему показать надо!

Агроном руками развел:

— Да с кем же я дело начну, когда никто и пробовать не хочет?

— А вот, касатик, я и пришла: давай-ка со мной попытаемся дело сделать! Пора подходящая, сев скоро. Буду тебя слушать во всем, как скажешь, так и делать буду, а там видно будет! Одна я, да вот помощник растет!

Показала на Петьку, а Петька как приклеился к картинкам, так и отстать не может. Обрадовался агроном, прочистил очки свои, стал расспрашивать.

— Да нет, со слов ничего не поймешь. Иди, показывай все хозяйство. А тогда и посмотрим, откуда начинать!

До вечера ходил агроном с Марией по двору, потом по полю. Все обошли, все оглядели. Агроном прикидывал, соображал. Вернулись домой — Петька как сумасшедший навстречу выскочил:

— Мамка! — кричит, — мамка! У нас домовой был!

— Где был?

— Да у Серого опять грива спутана. Повел я его купать, а дядя Василий встретился, поглядел — это, говорит, домовой ему гриву-то заплетал!

Кричит Петька, — сам дрожит от страху. Агроном взял его за плечи:

— Пустое это все, мальчик мой!

— Да пойди погляди, какая грива-то!

— И глядеть нечего: гриву лошадям путает не домовой: никаких домовых на свете нет. Зверок такой есть, ласка называется, вроде крысы что ли. Он по соломенным крышам водится и гривы, играя, лошадям плетет. Он иногда и кур душит, цыплят. Иной раз лошадь испугается, бьется, в мыле вся… Вот и сочинили про домового!