Шарон Крич - Замок Корона [litres]

– Итак, дитя, зачем ты пришла ко мне этим вечером?

– Я не уверена, – ответила Пия. – Я хотела спросить, но теперь… Теперь я не уверена.

Старуха ждала молча и неподвижно, как её чёрная кошка.

Мысли у Пии путались, но наконец она смогла начать:

– Вы слышали про вора?

– А, вор!

– Мы встретили королевского стражника. Он спрашивал, не нашли ли мы чего-нибудь – чего-то такого, что мог выронить вор.

Синьора цокнула языком.

Дрожащими руками, выдававшими её волнение, Пия комкала юбку.

– Он сказал, что если мы что-то найдём, то нужно отнести это тебе. – Молчание старухи наводило на Пию ужас и в то же время заставляло продолжать говорить. – Почему?

– Почему? – хрипло повторила синьора Ферелли.

– Почему тебе? Почему он велел принести эту вещь – если мы её найдём – тебе?

Синьора Ферелли пожала плечами:

– Люди приносят мне разные вещи: свои тайны. И я их храню.

– А если бы мы это нашли и принесли вам, вы бы тоже сохранили?

Старуха задумчиво погладила её по щеке:

– Если бы я должна была это сохранить, то да. Если нет – то нет.

– Но, если бы это принадлежало не нам и не вам, если бы это было что-то, что уронил вор, и мы бы вам это принесли – что бы вы сделали?

– По обстоятельствам. Это зависело бы от многих обстоятельств, но, когда пришло бы время, я бы знала, как поступить. Если бы время пришло.

У Пии не было ощущения, что она может – или должна – рассказать больше.

– Кажется… Кажется, вы многое знаете.

– Ну, – откликнулась синьора. – Стреляного воробья на мякине не проведёшь. Это поговорка такая: ты её понимаешь?

Пия не поняла, но кивнула утвердительно. Высохшей рукой синьора Ферелли дотронулась до руки Пии и сказала:

– Подожди минутку. – Пройдя через комнату, старуха на мгновение скрылась за грубой занавеской, прикрывавшей соломенную постель в углу. Вернувшись, она протянула Пии небольшой свёрток, обёрнутый в мешковину.

– Это тебе и твоему брату, – сказала она. – Потом посмотришь.

Во внутренних покоях замка Корона царила тишина: лишь глубокий голос Сказителя, завершающего своё повествование, раздавался под сводами зала, примыкавшего к трапезной.

…итак, крестьянка опустилась на колени рядом с умирающим вором, пронзённым мечом юного принца. Она отёрла его лоб и наклонилась поближе, чтобы расслышать последние слова вора:

– Я украл всего лишь мешок пшеницы, – прошептал вор. – Неужели это столь тяжкое преступление?

– Нет, – ответила крестьянка. – Ты голодал.

А благородный король, поняв справедливость этих слов, повелел, что у всех должно быть достаточно пшеницы, чтобы никому не приходилось красть ради утоления голода.

Сказитель замолчал и обвёл взглядом лица слушателей: короля с королевой, королевских детей и графа с графиней, а затем закончил:

И они жили долго и счастливо.

В ответ раздались аплодисменты.

– Спасибо, Сказитель, – сказала королева. – Твой рассказ, как всегда, восхитителен.

– Эмм… Да, спасибо, – повторил король.

Разочарованная принцесса Фабриция подпёрла щёки руками. В сказке принцесса была прекрасна, красивее всех, но какой с неё был толк, если она только и делала, что переодевалась и позировала?

Принц Джанни был доволен, потому что в рассказанной Сказителем истории фигурировал меланхоличный поэт.

Принц Вито думал о предприимчивом рыцаре, убившем вора. Неужели Сказитель думает, что убивать его было не нужно?

– Да-да, – бубнила графиня. – Восхитительно.

– И занимательно, – вторил ей граф.

Королева постукивала пальцами одной руки о другую.

– Но что же сталось дальше с крестьянкой? – спросила она.

Принцесса взмахнула платком:

– А принцесса? Что она будет делать?

Сказитель погладил свою бархатную сумку, будто успокаивая её содержимое.

– Я не могу этого знать, – ответил он. – Пока не продолжу сказку о них. Это другая сказка.

– Уже поздно, – сказал король.

Так он давал понять, что Сказителю пора уходить, а вечер окончен. Король и королева пожелали гостям спокойной ночи, и слуги проводили графа с графиней и королевских детей в их покои.

Король был взволнован. Он хотел бы уйти к себе, улечься на своё ложе и заснуть, но ему предстояла ещё встреча с министрами учёта. Сейчас он горько жалел, что велел им подготовить отчёты к сегодняшнему вечеру.