Татьяна Сергеева - Вольные упражнения

– Прекратите! – надрывалась Елизавета. – Прекратите сейчас же!

Мальчишек она наконец растащила. Они стояли и, отдуваясь, зло смотрели друг на друга.

– Пошли вон из класса! Оба!

Вот этого как раз и не следовало делать. Но разве учителя что-нибудь понимают?

Елизавета посадила меня на место с тройкой, кое-как довела урок и торопливо вышла из класса. Прикрывая приличный фингал под глазом, появился Ромка и победно сообщил всем, что Колька с разбитым носом сидит в медпункте, куда его отвела Елизавета. Я сразу пошла туда и встала за дверью.

Скоро озабоченная медсестра куда-то вышла, и я заглянула в кабинет. Колька сидел на круглом медицинском табурете, и два ватных тампона торчали из его разбухшего носа. Он крепко прижимал к переносице пузырь со льдом. Услышав мои шаги, он скосил глаз и посмотрел на меня из-за пузыря.

– Ладно… – сказала я. – Ты это… Не сердись на меня за тот раз…

Круглый подслеповатый Колькин глаз спрятался за пузырь.

– Я не пойду в класс, – едва шевеля расквашенной губой, сказал Колька. – Принеси мой рюкзак, пожалуйста…

Я вернулась в класс, демонстративно не обращая ни на кого внимания, аккуратно сложила в Колькин рюкзак его книги и тетради и спокойно вышла, даже не взглянув в сторону своих онемевших одноклассников.

Мы не пошли на последний урок и медленно бродили по весенним улицам. И хотя тампоны больше не торчали из Колькиных ноздрей, его нос был таким же распухшим. Он смотрел на меня огромными, деформированными стёклами очков глазами. Я всё рассказала ему о своей жизни. О том, что мы живём с Бабаней в коммунальной квартире одной семьёй, и о том, что мама сейчас в больнице, а Бабаня завтра уезжает. Я рассказала ему об Ирине, о том, что иногда боюсь бревна и в последнее время часто падаю с брусьев…

Оказывается, это очень хорошо, когда есть кто-то, кому интересно всё, что происходит с тобой.

Только об одном я не могла говорить с Колькой – я не могла говорить с ним о маме.

Вернулся после сбора Павел. В первый же день прямо в зале, когда рядом никого не было, сказал, что подал заявление о переводе в Череповец. Ему обещают там хорошую квартиру, а здесь они лепятся вчетвером в одной комнате коммуналки. Свету он забирает с собой, она будет жить и учиться в спортивном интернате.

Я ждала этого, но растерялась, что такой важный и серьёзный для нас обоих разговор происходит на бегу, впопыхах, на тренировке… Я надеялась, что он придёт ко мне домой попрощаться, поговорить. Но мужчины – трусы, они слишком любят и берегут себя и потому стараются избегать подобных сцен и объяснений. И оказывается, Павел не исключение. Все мужики одинаковые. Было и тоскливо, и обидно, и горько. И всё-таки в глубине души я почувствовала какое-то облегчение: Павел уедет из нашего города – значит, я не буду больше так мучительно, так безнадёжно ждать его каждый вечер. Как ни уверяла я себя, что все надежды бессмысленны, но всё равно ждала, ждала каждый день, и любой телефонный звонок, любой звонок в дверь – это был он…

А вечером, возвращаясь с тренировки, я встретила Майку. Я набросилась на неё, начала тискать и обнимать, ругать за исчезновение и как-то не сразу заметила, что Майка на мой восторг не откликается и даже отстраняется слегка. А когда поняла, прямо её спросила:

– Что-нибудь случилось, Майя?

Она отвернулась.

– Ничего.

– Как ты себя чувствуешь? Ты здорова?

– Наверно… – Она по-прежнему не смотрела на меня.

– Майя, – возмутилась я, – мы с тобой десять лет прожили рядом, половину твоей жизни… Ты можешь мне объяснить, что происходит? Почему ты не приходишь и не звонишь? Даже на первенстве города не была… Ты совсем забыла гимнастику?

– Я ненавижу гимнастику… – стиснув зубы, вдруг ответила она.

Мне показалось, что я ослышалась, но Майка подняла голову и, глядя прямо мне в глаза, повторила отчуждённо и холодно:

– Я ненавижу гимнастику, ненавижу вас и Нину Захаровну… Вы обе… – она вдруг сорвалась на крик, – вы изуродовали мою жизнь!

– Майя… – Я едва пришла в себя. – Что ты несёшь? Ты забыла, кто перед тобой? Если бы я не знала, что ты больна, что ты лежала в больнице…

– Да при чём тут больница?! – Майка кричала, и на нас оглядывались прохожие. – Он женился! Вы понимаете это?! Эрик женился!

И она быстро убежала от меня.

«Дурёха! – хотелось мне крикнуть ей вслед. – Вспомни, кто сделал тебя олимпийской чемпионкой?! Разве не мы с Нинон?..»

Но я не крикнула ничего. Перевела дух и пошла домой.