Татьяна Сергеева - Вольные упражнения

Самое удивительное, что Ирина не обратила на меня никакого внимания. Она была чем-то озабочена, всё время выходила из зала, ни разу не поставила меня на весы, даже когда я опять свалилась с брусьев. Свалилась-то я нарочно, но блины и в самом деле тянули меня книзу, тренироваться было очень тяжело. Блины мешали дышать, я ощущала их вкус не только во рту, но и в носу тоже… И, повторив несколько раз комбинацию, я вдруг почувствовала себя ужасно плохо. У меня сильно закружилась голова, я покрылась липким потом, жутко затошнило, и я, шатаясь, поволоклась в туалет. Тут Ирина перепугалась и побежала вслед за мной. Потом я лежала в медпункте на кушетке, медсестра расспрашивала меня, что я сегодня ела, а Ирина ругала школьные обеды… И хотя всё получилось совсем не так, как я хотела, и чувствовала я себя отвратительно, но всё-таки было приятно, что Ирина так испугалась за меня. Она отвезла меня домой на своём «опеле» и передала Бабане, как эстафету. Когда мы вошли, Бабаня на кухне доедала мои блины, и я сильно испугалась, что сейчас моя тайна раскроется. Но Ирина быстро распрощалась и ушла, пообещав утром позвонить. Бабаня было захлопотала вокруг меня, но я сразу всё ей рассказала. Ух и смеялась же она! И так смешно меня ругала… И как ни плохо я себя чувствовала, я тоже потихонечку смеялась.

После бессонной ночи я никак не могла сосредоточиться на уроках. Думала то о маме, то о Бабане и её больном брате, то о блинах и Ирине… Наташка на всех уроках всегда сидела рядом со мной. Она несколько раз о чём-то спрашивала, наклоняясь к самому моему уху, но я никак не могла понять, чего она хочет. Наконец она повертела пальцем у виска и обиженно отвернулась. Но на перемене не выдержала, спросила:

– Ты чего сегодня как ненормальная? В тетрадке ни одного слова не написала, ведь самостоятельная была…

Что ей нужно было ответить? С кем я могла ещё поделиться? Вот я взяла и рассказала ей про своё несчастье. Всё рассказала: про маму, что она на лечении, что мы к ней ездили, что я совсем не верю, что она больше не будет пить… Я рассказывала и уже понимала, что делаю это зря, я даже споткнулась на полуслове, но было уже поздно. Наташка брезгливо дёрнула плечом и громко сказала:

– И как ты с такой матерью живёшь? Фу, какая гадость…

– Ладно, забудь… Я тебе ничего не говорила…

Но вокруг нас стояли ребята. Наташка стала им пересказывать мои слова. Мальчишки с любопытством поглядывали на меня. Наташку невозможно было слушать, я ненавидела себя за свою откровенность. Мне вдруг стало душно, и я пошла к двери. Ребята хихикали за моей спиной. Только Колька Семёнов стоял у стены и серьёзно смотрел на меня. Когда я подошла, он открыл мне дверь и посторонился.

День был ясный, солнечный. Я постояла на крыльце и понемногу успокоилась. Сказала себе, что мои одноклассники – глупцы, они ничего не знают о том, как трудно иногда просто жить. Они злые, жестокие люди и никого не любят. Я думала о том, что скоро уеду на сбор, буду готовиться к юношескому чемпионату Европы, может быть, попаду в команду… И уеду выступать за границу, и там забуду, забуду о них…

Прозвенел звонок. Перепрыгивая через две ступеньки, я помчалась в класс. Едва успев проскочить мимо Елизаветы Павловны, я плюхнулась на своё место. Мой манёвр, как всегда, разозлил Елизавету, и она вызвала меня отвечать.

Я никогда не была сильна в географии. Вчера едва успела прочитать параграф, хотела на перемене повторить, да вот не получилось. Я стояла у карты и никак не могла вспомнить какое-то мудрёное географическое название. И вдруг Ромка Генин со своего места крикнул:

– Пожалейте её, Елизавета Павловна! Дружинина сирота сейчас! У неё мать от алкоголизма лечится…

В классе загоготали. Я никогда не видела Елизавету в таком гневе, она побагровела и направилась к Ромке с таким видом, словно хотела его прибить, но только открыла рот, чтобы что-то сказать, как с места встал Колька Семёнов. Он встал так неловко, что его стол сдвинулся с места и на пол упал школьный рюкзак. Колька сидел у окна, а Ромка – у двери. И вот Колька, не обращая внимания на онемевшую Елизавету, пошёл мимо неё прямо к Генину. Он шёл как-то боком, склонив голову к плечу, и очки совсем сползли ему на нос. Подойдя к Ромкиному столу, он их снял и убрал в карман, потом как-то неожиданно и неловко размахнулся и изо всех сил ударил Генина по шее. Тот взвыл и вцепился в Кольку. Елизавета что-то закричала и бросилась их разнимать. Все повскакали с мест и зашумели.