Андрей Буткевич - Среди гор

Оглянувшись, среди немногих спутников, Гогенешвили увидел человека, которому он наступил в вагоне на ногу.

— Вам знакомы эти места? — спросил тот его.

— Прекрасно! Вырос в этих местах. Верстах в двадцати, за горами, родная деревня, куда я и иду.

— Вот как! А я почти что первый раз здесь. Вы пешком к себе?

— Да, думаю, если спутника найду. Одному скучновато будет.

— Знаете что, — через минуту обратился тот к Гогенешвили, — если вам безразличен спутник, то я пойду с вами. Я здесь на положении туриста, и ваше общество, как знакомого с местом, мне будет и полезно и приятно. И он назвал свою фамилию.

— Что же, идемте. Дорога здесь чудесная. Только прежде надо немного закусить. Если память мне не изменила, тут есть духан [14] Упрощенный вид ресторана. , и старый Сандро Ломинадзе нас голодными не отпустит.

Гогенешвили взял свой легкий багаж и зашагал через рельсы к селению. Тот, другой, последовал за ним. С первой минуты столкновения он возбудил любопытство в Гогенешвили: костюм рабочего не гармонировал со всем: его обликом интеллигента. Минутами казалось, что он что-то скрывает.

Небольшая улица с двумя рядами построек. Все больше лавки. Парикмахерская. По изобилию фруктов чувствуется разгар лета. Улица просыпалась и принимала деловой вид.

Гурийцы считаются самыми передовыми среди других народностей Грузии. Среди гурийцев почти нет неграмотных. По природе своей гурийцы революционны. В студенческие годы Серго Гогенешвили был эсером. Потом оставил политику и всецело отдался истории родного края. Многочисленная семья Гогенешвили, в родственном своем составе заполнившая небольшое горное селение, насчитывала представителей всех революционных течений. Среди родных Серго было не мало, погибших за свои убеждения.

Хорошая беседа в дороге, что стакан доброго вина за столом. Спутник Серго оказался интересным собеседником. Был он хорошо осведомлен в политических вопросах. О современном положении выражался сдержанно. Его мингрельская фамилия — Цуруа Гогенешвили ничего не говорила.

Когда солнце стояло уже высоко, спутники поднялись на Сабиндилия [15] Сабиндилия — место, где дует ветер (буквальный перевод). , где не чувствовалось так сильно ласка летнего солнца. Впереди, на юг, тянулось несколько горных цепей. Вдали, на общем фоне их, резкой чертой заканчивалась хвойная растительность, за которой шла полоса альпийских лугов. Вершины дальних гор белели. На западе блестела то золотом, то серебром полоса воды у Черноморского побережья, и светлой лентой извивался Рион.

— Не правда ли, как хорошо? — восторженно бросает Гогенешвили, усаживаясь под деревом.

— Прекрасно, но…

— Что но?

— Но все это чуждо цивилизации. Мы с вами идет пять часов, когда это расстояние можно победить в несколько минут.

— Погодите. Всему свое время.

— Долго же нам с вами придется ждать такого времени без дружеского вмешательства.

— Что вы хотите этим сказать?

— Ничего особенного… Подумайте только о том, что мы сейчас очень бедны, несмотря на все наши богатства…

Юго-восточный край гор окутывался тучами. Дальние гребни уже спрятались за лохмотья их. Яркость летнего солнечного утра тускнела.

Большинство гурийских деревень живописно разбросано либо среди гор, либо по берегу шумливых рек. Красивое местоположение их далеко не создает благоприятных условий для экономического их процветания. Обрабатывать землю приходится с большим трудом. Да и не каждый клочок земли бывает пригоден даже для засева кукурузы. Скот хороший в этим местах не водится из-за отсутствия удобных пастбищ, если не считать дальних, в полосе альпийских лугов. Главный источник дохода гурийского крестьянина фрукты, особенно виноград, а также табак.

Не богато жила и родная деревня Серго.

На склоне гор приютилась усадьба Гогенешвили. По середине двора стоял старый дом отца. Ближе к лесу построился муж старшей сестры Маро — Павле; переднюю часть двора занимал незаконченный постройкой дом брата Серго, который после меньшевизма эмигрировал во Францию.

В старом доме жили старики и младшие дети: голубоглазая в мать Тамара и неугомонный пятнадцатилетний Вано, который на лето из школьника и активного члена коллектива пионеров превратился в пастуха. Нижнее помещение дома, обычно нежилое, приспособили для жизни Серго и Цуруа.

Привычный и закрепленный веками долг гостеприимства ввел Цуруа в семью Гогенешвили. Войдя в нее, он сумел быстро получить расположение большинства. Лишь шумливый Вано отнесся к Цуруа критически.