Янис Плотниек - Черные и белые [Повесть]

— Кто вам поверит! — зло усмехнулся Сталтманис. — У меня есть целых пять свидетелей, которые участвовали в обыске. Вот их подписи.

— Напрасно стараетесь, господин капитан! — Голос Дзениса стал более резким. — Любому мальчишке ясно, что ваши дни сочтены!

— Вы убеждены в этом? — ехидно осклабился капитан.

— Убежден! В Риге вся власть в руках рабочих. И в этом я тоже твердо убежден!

— В Риге, но не в Гулбене, — с издевкой произнес начальник полиции.

— А может, и в Гулбене!..

— Молчать! — Сталтманис стукнул кулаком по столу. — Я прикажу вас расстрелять!

— Опоздали! — широко улыбнулся Дзенис.

— Еще хватит времени… — Капитан вскочил на ноги и вдруг умолк.

Заговорило радио, которое включил дежурный.

«Внимание, внимание, — торжественно и величаво лился голос диктора, — говорит Рига! Сегодня свергнуто фашистское правительство Ульманиса! Вся власть в руках рабочих и трудового крестьянства!..»

Начальник полиции в бешенстве подбежал к столику, на котором стоял приемник, и ударом ноги опрокинул его. В кабинете воцарилась мертвая тишина. Капитан вытер со лба капли пота.

— Проклятье!.. — выдохнул он и опустился в кресло. — И в самом деле, вас надо немедленно расстрелять.

— В таком случае и вас повесят!

— Молчать! — снова завопил Сталтманис и схватил лежавший на столе револьвер.

Но в дверях вдруг показался перепуганный дежурный.

— Господин капитан!..

— Что?

— На пожарной каланче — красное знамя!..

— Немедленно снять!

— В центре города — демонстрация.

— Открыть огонь!

Неожиданно в комнате дежурного раздались громкие, тяжелые шаги.

С треском распахнулась дверь. От сильного удара дежурный отлетел в сторону. В кабинет начальника полиции вошли четверо рабочих, среди них, с револьвером в руках, и Цериньш.

Как во сне, начальник полиции услышал слова, произнесенные бывшим арестованным — коммунистом Арвидом Дзенисом. Приказ был твердый и решительный:

— Господин капитан! Именем нового правительства вы арестованы! Руки вверх!

Медленно-медленно капитан Сталтманис поднял руки…

С окраин, из обеих мельниц, от почты, с каждой улицы и из каждого дома к центру города направлялись люди. Колонна демонстрантов росла. От могучего ритма песни и шагов дрожали оконные стекла. И наши ребята, наш стрелковый полк шел в колонне демонстрантов. Людской поток остановился на большой площади у рынка. Быстро воцарилась тишина.

И тут мы услышали слаженную песню где-то за парком — это по Литенской дороге приближалась другая колонна. Там шли молодые парни и девушки, мужья и жены, батрачившие у кулаков. И вдруг от удивления мы широко раскрыли глаза — в первом ряду с высоко поднятым красным знаменем шел Оборванец! Он, как нам показалось, словно вырос, стал стройнее. Лицо его от загара и румянца так и светилось солнцем, даже шрам на щеке стал менее заметным. Рядом с ним, держась за локоть сына, шла его мать — кривая Ядвига. Но сегодня никто не замечал ее покалеченное плечо. Она шла прямо, с гордо поднятой головой, а в глазах искрились слезы радости.

Обе колонны, обменявшись громкими возгласами, рукопожатиями и поцелуями, слились в одну широкую, полноводную людскую реку. Оборванец — все вдруг вспомнили, что его звали Робертом, — увидел нас. Он подошел к Валдису и Брунису, поздоровался с ними и улыбнулся:

— Ну как, ребята, нашли знамя?

— Нет, не нашли… — Лицо Валдиса помрачнело.

— А помните записку: «Товарищи! Ваше знамя в надежных руках»?

— Да-да! — закричали мы в ответ.

— Значит, теперь все ясно?

— Но…

Роберт не дал нам продолжить. В его глазах лучились веселье и радость.

— Пожалуйста, получайте свое знамя, свое красное знамя! — Голос Роберта чуть-чуть дрогнул. — И всегда храните его у сердца! — Сильная и твердая рука вручила Валдису Цериньшу отполированное сотнями рук древко.

Мы не смогли промолвить ни слова. Запрокинув головы, смотрели мы на знамя затаив дыхание. Казалось, было слышно, как у всех нас в висках пульсирует кровь, а в груди стучит сердце. В этот момент к нам подошел отец Бруниса.

— Смотри, отец! — воскликнул Брунис. — Это вот — знамя нашего полка!

— Да, ребята!.. — По лицу слесаря будто мелькнула тень воспоминаний. — Ваше знамя — это знамя красных стрелков. Оно полито кровью моего боевого друга… А теперь, — сказал после паузы Арвид Дзенис, приглаживая волосы, — решим так: пусть оно станет боевой эстафетой для вас, пусть оно будет знаменем будущих комсомольцев!..