Янис Плотниек - Черные и белые [Повесть]

— Молчать, молокосос! — взорвался начальник полиции и размахнулся. Но ударить Валдиса не посмел собравшиеся во дворе железнодорожники сомкнутым полукругом двинулись на полицейских. Рука капитана невольно легла на кобуру с пистолетом. Куда только девалась его язвительная вежливость! Он поспешно скомандовал: — Увести!

Валдиса и его отца вывели на улицу, подтолкнули к Арвиду Дзенису и повели всех троих в полицейский участок. Валдис-то сразу понял, почему его арестовали. А отец Бруниса напрасно ломал голову, разгадывая причину ареста. Позавчера, по заданию подпольной организации, он выехал в Ригу, чтобы получить указания для дальнейшей работы. Там Арвид узнал, что дни профашистского режима Ульманиса сочтены. После короткого нелегального совещания ему, как и другим, вручили листовки с призывом к рабочим — подняться на последний и решительный бой. И вдруг арест!

«Что же случилось? — размышлял слесарь. Может, предательство? Может, случайное совпадение? О листовках полиция, наверное, ничего не знает, потому что не искала их. Значит, в центре все в порядке. Наверное, что-то случилось здесь, в Гулбене. А что именно?» А тут еще мучил вопрос, почему арестованы Цериньш и его сын.

Арвид Дзенис посмотрел на них. Взгляд его задержался на Валдисе. А Генерал вдруг коснулся его плечом. И слесарь понял: парень знает что-то. Может, сейчас все и выяснится. Он ободряюще кивнул нашему командиру…

— Господин капитан! — крикнул вдруг Валдис. — Нас за красное знамя арестовали?

— Ну-ка помолчи, паршивец! — рассердился начальник полиции. — Сейчас мы тебе устроим свидание с твоим дружком — он-то уже за решеткой!

Валдис посмотрел на Арвида Дзениса и сказал тихонько:

— Это он о Брунисе…

«Замечательный парень!» — подумал Арвид и улыбнулся. Теперь все понятно: наверное, Брунис взял знамя, чтобы показать своим друзьям, а те, не подумав о последствиях, заварили какую-то кашу, и знамя попало в руки полиции. А из-за главных «виновников», Бруниса и Валдиса, арестованы и их отцы. У Арвида отлегло от сердца. Значит, организации ничто не угрожало. А знает ли все это Цериньш? Дзенис вопросительно взглянул на отца Валдиса. Тот ответил едва заметным кивком, что означало: «Будь спокоен, все в порядке». Слесарь облегченно вздохнул, подумав при этом: «А все-таки надо быть осторожным. Если дома сделали тщательный обыск, то оружие, конечно, не нашли, а вот несколько „опасных“ книг наверняка… Эх, до чего же глупый провал! И это в такой момент, когда нужно действовать! В Риге, может быть, уже начали… А тут сиди за решеткой! Проклятие! И листовки вот остались… А на что они теперь?..»

Но листовки пригодились! Боевой призыв к действию рабочие нашего города получили вовремя. А вскоре мы смогли сказать нашим арестантам:

— Здравствуйте, друзья!

Тревога охватила не только наш дом, но и весь город. Люди молча переглядывались, кивали друг другу, перешептывались, говорили об оружии, революции, о Красной Армии, о часе расплаты, который наступил для господ и их прислужников. Под вечер рабочие-железнодорожники в одиночку или по двое отправились в парк. Они говорили, что идут «погулять», но жен и детей с собой не взяли. Только Вилис Платайс, по прозвищу Боксер, был причислен к взрослым и вместе с отцом пошел в парк. Позже мы узнали: там состоялся митинг; в нем участвовали и сельские жители — батраки; был на митинге и Оборванец.

В нашем дворе собрались женщины. Услышав об аресте Цериньшей, отца и сына, пришла мать Бруниса. Забыв о своем несчастье, она успокаивала жену Цериньша, которая, после ухода полицейских, сидела на скамейке под ивой. Она не плакала, она сидела молча, плотно сжав губы. Двое сыновей уже погибли, а теперь взяли последнего — Валдиса! Что он сделал? За что его взяли?

— Не волнуйся, мать! Вернутся, обязательно вернутся, — печально улыбалась жена Дзениса, успокаивая подругу.

Другие женщины рассказывали об аресте Дзениса, о пулях, которые предназначались для него.

— Меня это не удивляет, — тихо сказала жена Дзениса, — Арвида еще в Риге три раза арестовывали. Но всегда вынуждены были освобождать. Только для Бруниса, бедного мальчика, это первое испытание. Ворвались ночью… Били… Негодяи, бесчинствуют перед своей гибелью. Но напрасно, их дни уже сочтены! — И в тихом ее голосе зазвучала гордость. — Слышали, как рижские рабочие встретили Красную Армию? Скоро кончатся наши мучения!