Владимир Корнев - Письмо на желтую подводную лодку [Детские истории о Тиллиме Папалексиеве]

В тот же самый ночной час, только с другой стороны перекопанного археологами вдоль и поперек анакопийского городища — в совхозном фруктовом саду, происходили еще более любопытные события. Их, без сомнения, можно было назвать допросом злоумышленников, или, как сказала бы пострадавшая Оля Штукарь, зловредов.

Когда Шурик Матусевич, гонимый «античным ужасом», сам того не желая, буквально перелетел в совхозный сад, тут же раздались настоящие выстрелы, и он почувствовал жгучую боль чуть пониже спины. Местный сторож, так безобидно-неубедительно выглядевший при дневном свете и показавшийся тогда городскому акселерату-супермену каким-то комическим персонажем, станичным простачком из смотренных-пересмотренных фильмов вроде «Неуловимых мстителей», на самом деле был на фронте старшиной стрелковой роты, теперь же добросовестно охранял «социалистическую собственность» и, когда увидел верхом на садовой сетке воришку, от всей души влепил ему двойной заряд крупной соли из своего охотничьего дробовика. Не меньше досталось и еще одному незадачливому ночному озорнику.

Сейчас гроза всей бедовой ребятни в округе дядька Африкан, воинственно шевеля рыжими усами, угрюмо взирал из-под козырька надетой набекрень старой фуражки на пойманного Матусевича, которого крепко держал за шиворот участковый милиционер-абхазец, спешно поднятый с постели самим начальником райотдела майором Чикобой. В другой мощной волосатой руке участкового неуклюже болтался второй «арестант», с виду постарше первого. Его глуповатая, если не сказать идиотская, физиономия была разукрашена светящимся в ночном сумраке составом, как у героя незатейливого детектива-страшилки. Оба злоумышленника яростно терли филейную часть тела и, отчаянно ревя, сучили ногами.

— А ну, пионэры, долой штаны и прыгай в бочки… Я сказал, отмокать, да?! Живо! — брезгливо и в то же время по-кавказски грозно гаркнул милиционер, опуская их на землю.

Шурик с товарищем по несчастью сами только и ждали, когда наконец будет можно, и мигом бросились выполнять приказ. Вскоре они, облегченно отдуваясь и тихонько постанывая, уже подпрыгивали в стоявших под яблонями бочках для полива сада.

— А вот теперь, дэти, и поговорим… — Дав задержанным немного прийти в себя, участковый строго спросил: — Зачем ночью лезли в совхозный сад, а? Днем фрукт нельзя есть, что ли? Сторожа попроси, любого хозяина попроси — кушайте на здоровье!

— У-у-у… Да не нужен нам был этот сад… — заныл Матусевич. — Правда! У-у… Фруктов я не ел?! Да вы таких… у-уф-ф… и не видели…

Милиционер побагровел:

— Что я видел, ты не видел, малчик! Как тогда ночью сюда попали, а?!

— Папа, я на прынца-солныффка похож? Я прынц? Я больше не буду печеньки… честно-честно! Я прынц! Похож? — оживился второй задержанный.

— На дебила ты похож! — огрызнулся Шурик.

— Я конфеты люблю, дяинька милицанер! Он мне сказал, что если я буду прынцем, то девочки со мной дружить будут и конфет мне подарят мно-го-мно-го… — надувшись, признался второй «пионэр».

Первый, услышав это, сразу же заволновался и метнул в него недобрый взгляд: дескать, а уж ты бы лучше молчал. Но больше всего озаботился дядька Африкан, который из-за темноты и слабеющего зрения только теперь признал единственного сына:

— Петро, сыночка! Та шо ж это делается-то?! — возопил казак, бросаясь к дальней бочке. — Родный ты мой! Я думал, ты в хате, спишь без задних ног, а ты тут… Знаешь ведь, что здесь творится, — затемно из дому ни ногой! Та я ж тебя сейчас до смерти застрелить мог!.. Ой, господи Иисусе Христе, горе ты ж мое… Ну какая ж нелегкая тебя ночью на кладбище понесла, сына? И шо за басурман бессовестный тебе всю физиономию размалевал…

— Ба-а-тя!!! Все он же! Он меня повел!!! Обещал же, да-а… — заревел несчастный дурачок, брызжа слюной, размазывая ее по лицу вместе со слезами и тыкая пальцем в сторону Матусевича. — Он мне, это, конфет обещал — мно-о-го! Вку-усных!!! И этого — сладкого всякого… Сказал, что я прынц-солныффка, и девочкам я понравлюсь… Девочки для меня приготовили сюрприз: много-много конфет. Вку-усных!!! Да-а-а… Я пять… не — десять дней! — это, светлячков собирал и в банке давил. Ага… Пол-литра надавил!.. Пап, я похож на солныффка? А еще он мне… Он мне за каждого светлячка по копейке давал — во-о-о!!! Ой, попа болит… По-опу бо-ольно!!! Он плохой дяинька, злой — врал! Не дал Пете конфеты… А у него, это, — ха-ха-ха! — все свои отобрали! Ха-ха! Они с нами были и разбежались… А я с им поругаюсь, батя!!! И с тобой тоже!