Юрий Вебер - Профиль невидимки

А скорость подсчета ограничивалась тут только одним: быстротой протекания электричества. Практически - мгновенно. Без инерции, не задумываясь, производит прибор сотни и сотни непрерывных подсчетов в неуловимую долю секунды. Феноменальный математик!

В новую область вступали они сейчас в своих опытах. В ту область, где машины начинают логически мыслить, отвечать на поставленные вопросы, читать и переводить и проявляют, наконец, непостижимо острые математические способности. «Кибернетика» - завлекательно-звонкое имя этой новой науки, перед которой сам современный человек, ее создавший, останавливается порой в некотором почти суеверном смущении. Кибернетика заглядывала сюда, в лабораторию, всякий раз, как открывалось случайно «окошечко» для продолжения опытов над прибором. Правда, они не произносили этого громкого слова, они просто делали.

- Пришлось повозиться, - скупо заметил Александр Иванович.

Больше всего досталось им от узла квадратов.

Чтобы найти среднеквадратичную микропрофиля, надо прежде всего возвести в квадрат каждую высотку нащупанного гребешка и глубину каждой впадинки. Непрерывное возведение в квадрат множества сигналов, которые посылает нам «невидимка». От этих квадратов все начинается, весь дальнейший ряд высшей математики - интегрирование дифференциального уравнения. Будет точный квадрат - будет и точный ответ прибора. Будет ошибка в квадрате - и пойдет сплошное вранье. От начальной точки, от квадратов зависит все остальное. Дважды два - четыре, трижды три - девять…

Электричество возводит в квадрат - не правда ли, странно звучит для непривычного уха? Но электроника знает свои средства, приспосабливая к задачам математики кристаллики веществ, именуемых полупроводниками.

Небольшой плоский кружочек с двумя усиками проводочков лежал на монтажной панели. Твердый выпрямитель по названию, а по сути дела - тот маленький -электроматематик, который как раз и умеет проделывать нужное действие: возводить в квадрат. Там, в кружочке, на границе металла и кристалликов полупроводника происходят под током такие перетасовки электронов, что сила тока заметно меняется. И меняется как раз в квадрате. Дважды два - четыре. Трижды три - девять… Умненький, сообразительный кружочек!

Казалось бы, и все. Поставлен в прибор такой кружочек, идут к нему сигналы от гребешков - и математика работает.

- Только не в таком приборе, - усмехнулся Александр Иванович.

Прибор опять ставил свои особые условия. Никакие готовые рецепты и средства ему не годились. Кружочек работал умно, очень умно… но вдруг ошибался. Дважды два не давало точно четыре. И трижды три не всегда превращалось в девять. Кружочку не хватало того постоянства действия, какое строго и неукоснительно должно соблюдаться в приборе. В этом приборе особенно. Столько уже было тяжелых поисков из-за этого требования постоянства, и теперь оно снова властно диктовало свое. Вероятно, какая-то оставшаяся примесь в кристалликах выпрямителя, ничтожная атомная грязь сбивала узел квадратов со счета.

Они перебрали все известное. Выпрямители меднозакисные - не годится. Медносульфидные - не годится. Селеновые - не годится. Кремнистые - не годится… С утра до вечера лабораторное «окошечко» заполнялось тем, что Марк, подавая ток в кружочек, выкрикивал его величины:

- Два! Три! Четыре!..

Мила, следившая за стрелкой амперметра, певучим голоском отвечала:

- Три и семь десятых! Восемь и шесть! Шестнадцать и три!..

А не ровно четыре, не ровно девять или шестнадцать.

Марк отмечал точками на миллиметровой бумаге посланные сигналы и ответы. Строил кривую характеристики и рассматривал ее долгим изучающим взглядом. Кривая все отклонялась и отклонялась в сторону, никак уже не походя на ту плавно округлую параболу, которая и должна изображать изменения по точным квадратам.

Александр Иванович тоже рассматривал. Бросал рассеянный взгляд на термометр, на двор института, где оттепель перемешивала снег с дождем. И погода и температура - все могло влиять на чувствительные кристаллики, вышибая их из параболы квадратов.

Он искал объяснения, требуя снова проверок и проверок. «Ну-с, продолжим». Марк перестраивал опыт, и снова изо дня в день, из «окошечка» в «окошечко» раздавалось в комнате:

- Два! Три! Четыре!

Наконец появились на монтажной панели вот эти аккуратные зеленые баллончики. В их полукруглых шляпках заключены кристаллики наиболее математически верного, чистого вещества. Германий - вещество, известное в истории тем, что было открыто дважды: сна-чала теоретически Менделеевым по своей таблице, а затем уже в действительности, в самой природе. А ныне, в век электроники, стали эти кристаллики бледно-серого вещества одной из тех драгоценностей техники, за которой гоняются все лаборатории мира. Они отличаются такой чистотой изготовления, что на десять миллиардов атомов остается иногда не больше одного атома примеси. Одна десятимиллиардная частица!