Юрий Ермолаев - Гордимся тобой, пионер!

Вася под краном чуть водой не захлебнулся от удовольствия.

До чего ж интересно получается! Хвалит Вера Сергеевна неизвестных людей, а сама ведь их хорошо знает. Все они в этом же доме живут. А один — именно он, Вася, — даже перед ней стоит и спокойно полотенцем вытирается. Ну, прямо, как в загадочном кинофильме!

А дальше ещё интереснее получилось: комендант заводского общежития уехал на несколько дней в Москву. А вернулся, подошёл к общежитию и никак не поймёт, почему стены у него такие чистые стали? Неужели сами жильцы побелить их догадались?

Вышел комендант в садик при общежитии, сел на скамейку. Посмотрел вокруг и ещё больше удивился. Забор, правда, не новый, но в том месте, где он покосился, выпрямлен, и в землю подпорки вбиты. Комендант по квартирам — жильцов благодарить. А они в один голос отказываются. Некоторые даже сами коменданту спасибо говорят, а другие смеются:

— Может, у нас какие таинственные шефы объявились?

— Таким шефам я всегда рад, — сказал комендант. А сам подумал: «Не иначе, как директор завода проходил мимо, увидел неполадки и прислал рабочих. Надо ему объяснить, почему у меня ремонт общежития задержался».

И комендант пошёл к директору завода. По дороге он встретил своего друга — садовника летнего парка Кузьму Ивановича Колтыпина.

— Посмотри-ка на эти тополи, как ловко у них ветки подстрижены, точно в парикмахерской были. — И садовник указал на растущие вдоль тротуара деревца.

— Красиво подрезаны, — согласился комендант и похвалил Кузьму Ивановича: — Сразу мастера видно!

— В том-то и дело, что я до них не дотрагивался, — рассмеялся Кузьма Иванович.

— Кто же их так аккуратно причесал? — удивился комендант и спросил: — Уж не шефы ли какие у тебя объявились?

— Точно! — сказал Кузьма Иванович. — Хорошие шефы, деловые. Пойдём, я тебе их покажу. Они вон у того дома дежурят.

Пошли приятели к этому дому. Комендант от волнения закурил, а пустой коробок в сторону бросил. Только хотел что-то Кузьме Ивановичу сказать, а перед ним точно из-под земли вырос пионер с красной повязкой на рукаве.

— Вы, дяденька, на фронте были? — спросил пионер.

— А как же? — улыбнулся комендант. — За взятие Берлина медаль имею.

— А почему вы тогда такой неметкий? — удивился пионер. — В урну коробком попасть не можете?

Хотел комендант сказать, что он и не целился, но посмотрел ещё раз на красную повязку с надписью «пионерский патруль» и молча поднял брошенный коробок. А от смущения даже опять его к себе в карман сунул.

В это время из соседнего двора выкатился большой разноцветный мяч, а за ним прямо на мостовую выбежала девочка лет пяти. Пионер с такой же красной повязкой поднял мяч, взял девочку за руку и увёл её во двор.

— Теперь видишь, какие у нас шефы объявились? — спросил довольный Кузьма Иванович.

А пионерский патруль, неторопливо шагая вдоль улицы, продолжал свой первый рейд по району.

Никогда Оксана не каталась на велосипеде, не плавала, не играла в «казаки-разбойники». В раннем детстве она перенесла тяжёлую болезнь — полиомиелит и очень долго ходила на костылях. Время от времени её парта в классе пустует. Оксана опять на операции.

— Я обещала папе терпеть во время операции, — говорит Оксана. — А знаете, как тяжело терпеть, когда тебе делают вытяжение. Сама удивляюсь, как я во время операции молчу. А если заплачу, то злюсь на себя.

В Иркутске Оксана лежала в палате с годовалыми и двухлетними ребятами. Иногда заплачут ночью ребята, маму зовут. Оксана их успокоит, укроет потеплее, сказку расскажет. Врач в шутку называл её: «Наша внештатная сестра милосердия».

Училась Оксана в больнице, и училась неплохо. Её отец переезжал с одной стройки на другую. «Куйбышевская готова. Еду теперь в Сталинград!» — говорил он дочери, когда ей было двенадцать лет. Потом Оксана прочитала в письме: «Еду в Братск».

Оксане очень хотелось вместе с отцом переезжать с одной стройки на другую, хотелось сделать что-то полезное своими руками, почувствовать себя нужной людям.

Наконец врачи сказали, что она может ходить. Ходить!

…У одной стены диван, у другой — кровать. Нужно ступить пять шагов по ковру. Всего пять шагов! Но как трудны они! Сошлись густые Оксанины брови. И вдруг… на середине комнаты костыль подвернулся.