Даир Славкович - «Я вернусь, мама!..»

— Ложись! — прозвучала команда.

Виктор Колос вскинул карабин и начал посылать пулю за пулей туда, откуда стрелял враг. Но фонтанчики взрытой вражескими очередями земли запрыгали вокруг Виктора, вынудили его отползти за опрокинутую телегу. Ближе всех от огневой точки врага находился старшина Вислоух. Он сделал рывок, чтобы преодолеть открытое место, но тут же пулеметная очередь прижала его к земле.

— Беги, старшина, я прикрою! — крикнул Костя и короткими очередями начал стрелять из автомата по дому, где засел враг.

Фашистский пулеметчик перенес огонь на Костю. Мальчик отвечал ему короткими очередями. И вдруг пулемет замолчал: от удара ногой вылетела оконная рама на чердаке и вслед за нею — фашист. Это старшина Вислоух выбросил пулеметчика.

…Погрузку масла завершили быстро — надо было спешно отходить: с постов передали, что из Логишина, отрезая партизанам обратный путь, к маслозаводу движется большая колонна немецких машин.

Чтобы запутать немцев, было решено: обоз с трофеями пойдет старой дорогой, а группа прикрытия — другой, и постарается отвлечь внимание немцев на себя.

Костя попал в первую группу, ехал ездовым на тачанке.

Отходили не мешкая, нигде не задерживаясь, знали, что фашисты постараются отомстить партизанам. Тачанка с пулеметом ехала сзади, чуть поодаль от обоза, прикрывая его.

Наконец добрались до леса. Уже светало. Было по-утреннему тихо, пронизывала прохлада. И ничего не напоминало о том, что идет война, что накануне этой же дорогой спешили на задание партизаны, что совсем недавно гремел жестокий бой. Утреннее солнце посеребрило росу. Пахло грибами. И Костя опять вспомнил родную Рысевщину с ее заповедными грибными местами.

Внезапно на дорогу выбежали четыре огромные овчарки. Стальные каски и нацеленные автоматы преградили путь.

«Засада!» — понял Костя.

Кони испуганно захрапели, встали на дыбы и круто развернули тачанку. Пулеметчик Егоров не растерялся: схватился за ручки пулемета и начал в упор расстреливать фашистов. От резкого поворота слетел с тачанки второй номер пулеметного расчета — Ремез. Он успел уцепиться за край подводы, но его ноги попали в заднее колесо.

— Держись, Ремез! — крикнул Костя. И мгновенно подхватил товарища за гимнастерку.

Со стороны обоза грохнул залп. Две овчарки заскулили и, кувыркнувшись, остались лежать на дороге, две другие отстали. И тогда Егоров полоснул по ним пулеметной очередью.

…С обозом соединились часа через два. Там потерь не было. Ремеза доставили в походный партизанский госпиталь.

…Переходы, бои, рейды по дальним тылам противника — шестьдесят-восемьдесят километров в сутки. В последнее время бригада пополнилась людьми, оружием, лошадьми. Все труднее стало пересекать железнодорожные пути и шоссе — они усиленно охранялись немцами.

Вот и сегодня партизанам надо во что бы то ни стало перейти железную дорогу. Все подступы к насыпи заминированы фашистами, только переезд свободен. Но рядом два дота. И неизвестно, как они укреплены. Комбриг решил провести бригаду через переезд — это единственный выход из положения. Приказ такой: разведчикам по одному просочиться на полустанок, засесть в пустых товарных вагонах и оттуда ударить по врагу, когда подойдет вся бригада.

Костя проник в товарный вагон, который стоял в тупике, на запасном пути. В соседних вагонах, ближних к полустанку, давно «полные комплекты» для прорыва, только в этом, что ближе к дотам, пока один Костя.

Как медленно тянется время…

И юному партизану невольно вспоминаются последние боевые эпизоды.

Группа разведчиков, в которой и он, Костя, возвращаясь с успешно выполненного задания, встретила колонну полицаев. Те ехали, как потом выяснилось, получать новую форму и награды. Стрелять нельзя: вблизи, в деревнях, вражеские гарнизоны. Доложили комбригу. Никитин распорядился — взять полицаев без большого шума. Партизаны обрушились на предателей так внезапно, что ни один из них даже не успел выхватить наган или вскинуть винтовку.

Вспомнилось, как однажды днем, на виду у немцев, переходили Раковское шоссе, как форсировали Березину. Обоз переправляли на плотах и паромах. Большая часть бригады была на конях, но многие впервые сели на лошадей, не умели с ними обращаться. Кое-кому под смех товарищей пришлось искупаться в холодной воде.

И еще вспомнил Костя: выполняли специальное задание Центрального штаба партизанского движения — брали языка из новой немецкой части, направлявшейся на фронт. Натянули проволоку поперек дороги, и немец-мотоциклист грохнулся на обочину… Документы, которые были при нем, оказались очень важными…