Олег Бедарев - Мы с Витькой [Повесть]

— А как же мы пойдем? Ведь дороги-то не знаем.

— Как это не знаете? — удивился тот. — А карта, а компас?

Мы стояли молча. О том, как пользоваться картой и компасом, мы имели весьма смутное представление, хотя и слушали когда-то в классе объяснение учителя. Кроме того, на нашей карте не было не только деревни Еремово, но даже и этой станции, и самого районного центра. Я развернул перед Василием Никаноровичем наше сокровище. Он чиркнул спичкой и, освещая карту, склонился над нею.

— Да-а, — вздохнул он, — по этой карте и впрямь мудрено найти дорогу. А как же вы собирались на полюс?

— Мы не на полюс, — возразил я.

— Полюс-то здесь обозначен, — пробурчал Витька.

— Может быть, для северной экспедиции так и полагается, — охотно согласился дядя Вася, — не знаю точно, не приходилось бывать…

Мы смущенно переминались с ноги на ногу, робко поглядывая на дядю Васю.

— Что же делать будем? — спросил наконец он и, так как мы молчали, ответил сам: — Выходит, вам со мной придется топать.

Мы подняли сильно потяжелевшие от книг рюкзаки и пошли за дядей Васей. Он где-то на дороге поднял палку и, забросив чемодан за спину, легко шагал по едва заметной тропинке впереди нас.

Я шел позади, и злость одолевала меня. Нужен нам этот идиотский компас, нужна эта дурацкая карта! Только осрамились перед дядей Васей.

Я сердился на Витьку, на нашего упрямого длинноногого тренера, размашисто шагавшего впереди, сердился на себя и на весь свет.

Так мы шли, как мне казалось, бесконечно долго. Пересекли лес, и перед нами открылся пологий спуск к реке. Уже немного рассвело, и были видны постройки за рекой, трос, висевший над водой, и паром, причаленный у противоположного берега.

— Погодите, я взгляну — может, тут лодчонка есть, а то ждать парома долго, — сказал дядя Вася и скрылся в мелком прибрежном кустарнике.

Я немедленно сбросил рюкзак и положил на него голову, решив немного поспать прямо здесь же, на песке. Но разве могло что-нибудь хорошее произойти в это неудачное утро! Не успел я закрыть глаза, как услышал над собой голос дяди Васи:

— Э-э, так не годится! Только хуже разморит. Лучше пойдите к реке да умойтесь. Легче станет.

Пришлось подниматься. Встал и Витька, успевший прикорнуть рядом со мной. Мы пошли, вернее потащились к реке.

Где-то на той стороне пропел петух, откликнулся другой. Тявкнула собака. Промычала корова недовольно и глухо. И все эти звуки гулко катились над рекой, над которой уже поднимался редкий утренний туман.

— Э-хэй! На па-ро-ме-е! — кричал с бревенчатого причала Василий Никанорович, сложив руки рупором около рта.

Я опустил руки в реку, и вода показалась мне теплой. Плеснул на лицо, плеснул еще раз и почувствовал, как мою сонливость будто рукой сняло. Даже засмеяться захотелось. До чего же хорошо! Рядом плескался и отчаянно фыркал Витька. Он, видимо, тоже приходил в себя.

У дяди Васи начались длинные переговоры с кем-то на той стороне реки. Человек, которого не было видно, охотно откликался, но упорно отказывался подавать паром. Торопливое эхо, словно шутя, передразнивало сперва дядю Васю, потом невидимку-паромщика.

— Пе-ре-во-зи-и, во-дя-ной! — кричал дядя Вася.

А эхо повторяло: «…ной! …ной! …ной!»

— Жди-и-и, ско-пом с под-во-дой! — откликался паромщик с противоположного берега.

И эхо с готовностью несколько раз перекидывало последние слоги: «…во-дой! …во-дой!»

— Слышь, Серега, — засмеялся Витька, — водой советует, водой. Здорово, да?

— Лодку гони-и-и! — надрывался дядя Вася.

— Много ли вас? — допытывался все тот же равнодушный голос паромщика.

— Двое, — почему-то уменьшил наш спутник.

Наконец мы увидели на той стороне человеческую фигуру. Она отделилась от стены небольшого рубленого дома и теперь стала заметной на фоне песчаного берега. Скоро по реке скользила, высоко задрав нос, плоскодонная лодка. Гребец стоял в корме и сильными ударами единственного весла направлял плоскодонку к нашему берегу.

Я боялся, что лодочник немедленно повернет обратно, увидев трех человек вместо двух, и поэтому держался в тени кустов. Если обман обнаружится позже, когда лодка причалит к берегу, то я хоть и со скандалом, но переправлюсь. А в том, что произойдет скандал, я был совершенно уверен.

И чем лодка ближе подходила к берегу, тем я меньше в этом сомневался. Надо было только видеть лицо гребца с длинным крючковатым носом и округлой черной бородой, чтобы представить, как он будет разговаривать с нами.