Олег Бедарев - Мы с Витькой [Повесть]

— Умеем, — ответили мы.

— И на боку умеете?

— И на боку.

— Вот как хорошо! — похвалил дед и скрылся на мельнице, неведомо чему улыбаясь.

Скоро бабка позвала нас обедать, а к концу обеда подъехал дядя Вася. Небольшую карюю лошадку, запряженную в двуколку, он оставил у крыльца и, отряхнув пыль с гимнастерки, вошел в избу.

— Садись, сыночек, к столу! Накормлю, да отдохнешь, — сразу оживилась Аграфена Васильевна.

— Спасибо, мамаша, поем с удовольствием, а отдыхать некогда — ехать надо, — ответил он.

— Шел бы да лошадь-то отпрег, старый! — накинулась бабка на мужа.

— Нет, нет, папаша, не надо, — остановил Василий Никанорович засуетившегося было отца, — я сейчас же и поеду.

Мы с Витькой уже знали, что дядя Вася механик МТС. Он так занят на работе, что и у стариков бывает редко. И сейчас он жаловался отцу на нехватку горючего и масла, на нехватку запасных частей. Рассказывал, что всю ночь провозился с «газиком», а теперь едет в район. Вид у Василия Никаноровича усталый, глаза после бессонной ночи покраснели.

Старуха хлопочет около стола, а дядя Вася, взяв полотенце, идет умываться на реку. Мы выходим с ним вместе.

— Ну как, привыкаете на новом месте? — спрашивает он.

— Ничего, спасибо, привыкаем! — довольно бойко отвечаем мы.

— Тренируетесь?

— А как же, — несмело подтверждаем мы, поглядывая друг на друга.

— Я бы и рад вам помочь, да, видите, мне впору самому помогать. Проездил, а теперь работы по горло, — признается дядя Вася, будто извиняясь.

— Ничего, мы сами, — успокаивает Витька.

Я вспоминаю о недавнем тренировочном пятнадцативерстном марше и скорее рад, что мы предоставлены самим себе. Так, пожалуй, лучше.

— Дядя Вася, можно нам на лошадке прокатиться? — прошу я, пользуясь добрым расположением нашего тренера.

— А что ж, валяйте, только недолго, у меня впереди дорога.

Через полминуты мы отвязываем лошадь, а еще через полминуты отъезжаем от дома.

— Далеко не ездите! — предупреждает дядя Вася.

Я машу в знак согласия левой рукой, так как в правой держу вожжи.

— Ты умеешь? — с некоторой тревогой спрашивает Витька.

— А чего тут уметь? Подумаешь, тоже мне техника! Не самолет, — бросаю я с усмешкой.

Лесную дорогу пересекают корявые узловатые корни сосен, поэтому трясет основательно даже на рессорной двуколке. Но лошадка оказывается не глупой, не проявляет излишней резвости, и едем мы довольно спокойно. Карий Орешек шагает не торопясь, беспрерывно вертя хвостом, отгоняя неугомонных мух.

Миновав сосновый бор, мы выезжаем на широкую накатанную дорогу. Слева, примерно в километре, виднеется Еремово с двухэтажным рубленым зданием школы посередине.

— Махнем до села? — спрашиваю я.

— Далеко, — сомневается Витька, — дядя Вася будет ждать.

— А мы тащиться не будем. Дадим, как на тачанке. Дорога хорошая.

— Дядя Вася ругаться будет. Ему же еще ехать, — пытается возражать Витька, но по его глазам вижу, что сам он не меньше меня хочет изобразить чапаевскую тачанку.

— Он пока выкупается, пока пообедает, а мы и вернемся…

С этими словами я натягиваю вожжи, ожидая, что Орешек сразу возьмет рысью, как это бывает в кино. Но лошадка совсем иначе воспринимает команду и останавливается, опустив голову. Тогда я вспоминаю, что делают в таких случаях. Спрыгиваю на землю, передаю вожжи Витьке и выламываю прут. Как только лошадка слышит знакомый треск, то, не ожидая команды, бежит вперед, а когда я направляюсь к двуколке, лошадь трусит быстрее.

— Останови! — кричу я Витьке и бегу за повозкой.

Я прибавляю шагу, и Орешек тоже.

— Останавливай!

— Она не стоит, — отвечает Витька, беспомощно оглядываясь.

— Ворона! — сержусь я. — Ну скажи ей, крикни чего-нибудь!

— Кричи сам. Чего я ей скажу? — отвечает мой бестолковый приятель.

А я продолжаю бежать за двуколкой.

Лошаденка тем временем прибавляет ходу. Видимо, нашу перебранку она принимает на свой счет и по-своему желает избавиться от моего прута.

— Натяни вожжи! — вспоминаю я недавно испытанное средство.

Витька выполняет мое требование, и Орешек останавливается. Я забираюсь в двуколку. После того как я раза два ударяю лошадь прутом по крупу, она понимает, что шутки кончились.

— Не бей, больно ведь, — заступается Витька за животное.

— Лошадей всегда бьют, — отвечаю я с полным пониманием дела.

Теперь Орешек бежит довольно весело. Небольшое облако пыли поднимается позади нашей двуколки, а в наших сердцах поднимается гордость. Все-таки как ни говорите, а мы сами, совершенно самостоятельно, едем на лошади по незнакомой дороге, въезжаем в незнакомое село, где нас никто не знает. Каждый глянет и подумает: «Что же это за ребята? Откуда они такие?»