Валерий Роньшин: Как Наталья Николаевна съела поэта Пушкина и другие ужасные истории

Пролетел год. Опять настал Машин день рождения. Снова она пригласила гостей. Все едят пирожные, пьют кока-колу, веселятся… И вдруг — дзинь-дзинь-дзинь… — звонок в дверь, как и в прошлый день рождения. Маша открыла. А на пороге вновь стоит маленький толстяк-посыльный и протягивает Маше красивый сверток, перевязанный золотистой ленточкой.

— Велено передать подарочек, — говорит.

Отдал Маше сверток и быстро ушел. Развернула Маша подарок — и у нее прямо ноги от страха подкосились. Потому что в свертке был… гроб. Точнее, кукольный гробик. А когда Маша его открыла, у нее прямо сердце в пятки ушло. Внутри гробика лежала кукла с Машиным лицом. В руке кукла держала записку, в которой было написано: «Будь счастлива, Машенька, но только в гробу». И подпись: «Нуф-Нуф».

Маша, конечно, в слезы. Праздник опять был безнадежно испорчен.

Еще год пролетел, и у Маши снова наступил день рождения. Но она не стала его отмечать, боясь, что вновь придет посыльный и все испортит. Посыльный действительно пришел, на сей раз с телеграммой.

— Тебе поздравительная телеграмма, Машенька, — говорит.

Отдал телеграмму и быстренько удалился.

Маша раскрыла телеграмму и прочла: «Смерть уже рядом. Наф-Наф». На сей раз Маша не заплакала, а задумалась — она ведь была уже взрослой девочкой, как-никак двенадцать лет исполнилось. Маша поняла, что ее хотят убить и что это последнее предупреждение. Почему последнее? Да потому что поросят в известной сказке всего трое: Ниф-Ниф, Нуф-Нуф и Наф-Наф. Но какое отношение сказка «Три поросенка» имеет к Маше — вот вопрос.

И Маша решила проследить за посыльным. Выскочила на улицу и тайком пошла следом за толстяком. И он привел ее… в свинарник. И видит потрясенная Маша: маленький толстенький посыльный снял с себя парик, отклеил нос, уши, брови… потом сбросил всю одежду, встал на четвереньки и оказался… жирным поросенком.

К нему подбежал еще один жирный поросенок.

— Привет, Ниф-Ниф, — прохрюкал он.

— Привет, Нуф-Нуф, — прохрюкал в ответ «посыльный».

— Ну что, отдал девчонке телеграмму?

— Отдал.

— По-моему, пора ее уже съесть, — облизывается Ниф-Ниф.

— Точно, пора… — облизывается и Нуф-Нуф.

Слушает Маша разговор двух жирных поросят. И тут вдруг ее кто-то ка-а-к схватит!

Оглянулась Маша в ужасе — а это третий жирный поросенок.

— Ниф-Ниф, Нуф-Нуф! — захрюкал он. — Идите скорей сюда!

— Ну чего тебе, Наф-Наф?! — хрюкают те в ответ.

— Смотрите, кого я поймал!

Маша с силой оттолкнула Наф-Нафа — и бежать! А три поросенка припустили за ней в погоню.

— Лови! — визжит Ниф-Ниф.

— Держи! — визжит Нуф-Нуф.

— Хватай! — визжит Наф-Наф.

Прибежала Маша в самый конец свинарника и видит — дальше хода нет.

А три поросенка уже с трех сторон на нее надвигаются. Морды у них позеленели, глаза выпучились, а под «пятачками» острые клыки торчат. Словом, превратились поросята в вампиров.

— Ой, мамочка, — в испуге пискнула Маша и… проснулась.

В окошко солнышко светит, а Маша в кроватке лежит.

«Надо же, какой кошмар мне приснился, — подумала она. — Будто я человек, и свиньи-вампиры хотят высосать из меня кровь. Ну и бредятина».

С этими мыслями Маша вскочила с кроватки, напудрила перед зеркалом свой «пятачок», покрыла лаком свои копытца и, весело виляя хвостиком-«запятой», побежала в школу.

Жили-были мама, папа и девочка Маруся. И все у них шло прекрасно. Папа бегал по магазинам, обеды готовил, стирал, шил… В общем, хозяйством занимался. А мама в цирке выступала акробатом-эксцентриком: она складывалась в несколько раз и забиралась в малю-ю-сенький сундучок. Зрители ей за это аплодировали, а в кассе ей за это платили денежки.

Ну а девочка Маруся ходила в школу.

Так они и жили.

Но вот однажды — бац! — мама исчезла.

Неделю мамы нет… две недели… три… Маруся уж и волноваться начала.

— Да не волнуйся ты, дочка, — успокаивает ее папа. — Найдется мама.

А тут звонок в дверь: дзинь-дзинь.

И заходит в квартиру модно одетая женщина.

— Вот и мама пришла, — улыбается папа.

— Пап, ты что? — говорит Маруся. — Какая ж это мама?

А папа рукой машет.

— Ой, да не все ли тебе равно? Была одна мама, теперь другая. Все женщины одинаковы.

А незнакомка потрепала Марусю по щеке и сказала:

— Новая вещь, детка, завсегда лучше старой.

Потом к маминому шкафу подошла и створки раздвинула.

— Ух ты! — обрадовалась. — Одежки-то сколько! Да вся моднявая!