Валерий Роньшин - Как Наталья Николаевна съела поэта Пушкина и другие ужасные истории

Часы между тем пробили девять вечера.

— Пора идти домой, дети, — деловито сказала мама. — Ужинать и спать.

— Вы идите, — говорит папа, — а я, пожалуй, тут останусь. Постарею. А то выгляжу, как мальчишка. Даже борода не растет.

— Только смотри не очень-то старей, — предупредила мама. — Не забывай, что у тебя двое детей и жена. И нас надо кормить и одевать.

— Я на три работы устроюсь, — пообещал папа.

— Лучше на четыре устройся, — посоветовал сын Ванечка. — Больше заработаешь.

И мама вместе с детьми отправилась домой. А папа остался стареть.

Мурашиха

Жила-была в Питере одна девочка. По фамилии Мурашова. И все ее почему-то очень боялись. Выйдет она, бывало, во двор погулять, а другие дети, как только ее увидят, так сразу в страхе и разбегаются с криком:

— Мурашиха идет! Мурашиха идет!

Взрослые тоже боялись Мурашову. Стоит, к примеру, Мурашова и лифт ждет. А в это время в подъезд входит здоровенный-прездоровенный дяденька. Плечи́щи — ВО! Ручи́щи — ВО!.. А тут как раз и лифт двери открывает. Мурашова в кабину лифта заходит, а здоровенный дяденька чего-то мнется.

— Ну что же вы, — поторапливает его Мурашова, — заходи́те, поехали.

— Нет, нет, — испуганно отвечает дяденька, — ты, девочка, поезжай, а я потом.

И невооруженным глазом видно, что здоровенный дяденька боится один на один с Мурашовой в лифте оказаться.

И когда Мурашова в школу пошла, там тоже все ее бояться стали. И не только одноклассники, но и старшеклассники. Да что там старшеклассники, — ее даже учителя боялись, во главе с директором школы.

Идет, к примеру, урок, и ведет его директор.

А Мурашова руку тянет:

— Можно я выйду к доске отвечать?

— Нельзя, Мурашова, — поспешно отвечает директор, меняясь в лице. — Не подходи ко мне. Ты лучше с места отвечай. А еще лучше — вообще не отвечай. Я тебе и так пятерку поставлю.

И ставит Мурашовой пятерку.

И другие учителя тоже все время ей пятерки ставили — потому что ее боялись.

И на улице Мурашову тоже все боялись. Возвращается она, к примеру, домой после занятий, а навстречу ей идет толпа футбольных фанатов и орет:

— Оле́-оле́-оле́-оле́!..

А как увидели Мурашову — так сразу врассыпную и бросились с воплями:

— Ой-ой-ой-ой!..

«И почему меня все так боятся? — недоумевает Мурашова, глядя на свое отражение в зеркале. — Я же такая симпатичная девочка».

И действительно, она была очень даже симпатичной девочкой. А ее все равно все боялись.

И решила Мурашова к врачу сходить.

Пришла и говорит:

— Доктор, меня почему-то все боятся.

А врач молчит, как воды в рот набрал.

Смотрит на него Мурашова и видит, что он тоже ее боится.

— Да не бойтесь вы меня, — говорит ему Мурашова и хочет его ободряюще по плечу похлопать.

— Не прикасайся ко мне, девочка! — в ужасе восклицает врач.

А потом ка-ак вскочит со своего стула да ка-ак выскочит из своего кабинета с диким криком:

— Аааааааааа!..

Не знает Мурашова, что ей и делать — буквально все ее боятся. Даже собаки с кошками — и те во все лапы улепетывают, едва только завидят Мурашову.

Но вот как-то раз приехала из Москвы в Питер бабушка Мурашовой, которая была не только бабушкой, но еще и академиком, а также директором института по изучению аномальных явлений. А аномальные явления, чтоб вы знали, мои маленькие читатели и читательницы, это такие загадочные происшествия. Например, где-то снег пошел, но не с неба на землю, а с земли на небо; ну или где-то многоэтажный дом сам передвинулся с одной улицы на другую… Вот бабушка-академик все эти неизученные явления и изучала. Поэтому Мурашова ей и рассказала про свои боязни и страхи. В том смысле, что все ее страшатся и боятся.

— Ясненько, — сказала бабушка-академик, выслушав внучку, — у тебя мощное отрицательное биополе. Надо его поменять на положительное, тогда все сразу перестанут тебя бояться и станут в тебя влюбляться. Поехали ко мне в институт, я тебе твое биополе в два счета поменяю.

Они поехали в Москву, в бабушкин институт. И бабушка поменяла Мурашовой отрицательное биополе на положительное.

С тех пор Мурашову все перестали бояться и стали в нее влюбляться. Поголовно. И одноклассники и старшеклассники… На всех этажах дома, в котором жила Мурашова, стены были теперь сверху донизу исписаны признаниями в любви: «Катя, я тебя люблю». Ой, совсем забыл вам сказать, мои маленькие читатели и читательницы, что Мурашову — Катей зовут.