Михаил Коршунов: Девять возвращений [Повести и рассказы]

— А вечером ты чего?

— Позвоню.

Юра положил трубку.

На кухне тетя Галя возилась с грязной посудой. Сама с собой беседовала. Привычка. От одиночества. Мать — одинокая. Отец — одинокий. И Вано, в сущности, одинокий. Не признаются. Молчат. А вообще для него сейчас что главное? Правильно привязать козу. И выяснить историю с гусями.

Юра прошел на кухню.

— Хочешь чашечку молока? Свежее, из пакета. Только что принесла.

Юра согласился. Он патриот и уважает бумажное молоко. «Здоровый ребенок — гордость семьи! Здоровый ребенок — гордость страны!»

Взял чашку, вылил в нее из пакета молоко и начал пить мелкими глотками.

Гусей украл мотоциклист… Фрау Пепперих, чашка холодного молока решила вашу проблему.

— Ты идешь в театр? — спросила тетя Галя.

Юра кивнул.

Тетя Галя складывала мокрую посуду в сушилку.

— А Лена где? Лена идет?

— Позвонит скоро.

Юра посмотрел на часы. В кухне на цепочке висели — модные квадратные, с красными стрелками и цифрами-точками.

Подарок. Какая-то фрау Пепперих из делегации женского профсоюза преподнесла Вано.

И что она думает, эта Лена! Тоже мне Белоснежка!.. Зимняя Грация!..

Часы ударили молоточком по струне. Юра улыбнулся, вспомнил, как в пьесе, на которую они собираются, часы бьют двадцать девять раз, а иногда и пять раз и еще два, а иногда столько раз, сколько им хочется… И еще там двое спорят, что если звонят у дверей, должен быть в этот момент кто-нибудь за дверью или нет?

Юра знает содержание пьесы. Прочитал в информационном бюллетене по культурному обмену «Англия-СССР», раздел — «Театр». У Вано на столе, в кабинете.

Но что же Лена? Дотянет до последнего, и бежишь потом сломя голову!

И телефон зазвонил. И, как в пьесе, за дверью кто-то появился наконец, так наконец появилась в телефонной трубке Лена.

— Это я!

— Чего опаздываешь! — закричал Юра. Вечно у него так получается: не хочет кричать, а закричал.

— ВВ, — сказала Лена весело. Она не обратила внимания на Юрин сердитый голос. ВВ — Весьма Вероятно.

Юра еще больше разозлился. Теперь уже окончательно.

— Тебя ждешь, всяким идиотством занимаешься — козами, инспектором Варнике, — а ты! Скоро двенадцать!

— Часы бьют столько, сколько им хочется, — опять весело сказала Лена.

И вдруг Юра положил трубку. Почему? Не знает. Характером похож на мать. Неужели правда? Вздорный, обидчивый и несерьезный? Психологи говорят — ситуативный.

Юра подождал — Лена не звонила. Юра еще подождал. Хотя понимал, что должен позвонить он. Схватил трубку, набрал номер.

Никто не подходит.

Ну и ладно! У нее характер, и у него характер. Уж такой, какой имеется.

Юра начал звонить Тыбику. Если ребята еще не ушли на каток, он пойдет с ними.

Юра знает, что нужно сказать Лене, когда он неправ перед ней, виноват смертельно. Знает, но не говорит. Не может что-то преодолеть. А ведь, казалось, куда проще — подойти и сказать:

«Ты… того… прости, а?»

Или:

«Тип я и дурак. Прости!»

А можно только одно слово:

«Лёша!..»

Он называл ее так — Лешей… Иногда. Как своего друга. Настоящего, большого. И Леша все поймет. Она сразу все понимает.

Юра хотел сегодня поговорить на большой перемене. Извиниться. Как назло, Варька Андреева прицепилась, потому что Ольга Борисовна не изменила своему чувству юмора и опять спросила его по алгебре.

— Лекомцев, докажите теорему об условном неравенстве.

Юра взял мел, встал у доски. Он видел глаза класса перед собой. И только Леша на него не смотрела.

— Лекомцев, вчера мы доказывали эту теорему. Вы невнимательны.

Юра вдруг совершенно неожиданно подумал, что впервые обращаться к своим подданным на «вы» начал Петр I.

— Лекомцев, позвольте задать вам извечный вопрос: где вы были в то время, когда мы доказывали теорему об условном неравенстве?

— Безусловно, в классе.

— Ответ не очень оригинальный.

Юра и сам понимал, что ответ не очень оригинальный.

— Ты меня огорчаешь, — вдруг совершенно серьезно сказала Ольга Борисовна в допетровском варианте — на «ты».

Юра не вызвал ни у кого сочувствия. Ольгу Борисовну в классе уважали. Никто даже не произнес тоже извечное: «Заковырялся… Окислился…»

Только Майя Скурихина слегка улыбнулась. Вздохнула. В «Ровеснике» был снимок новой прически в Швеции: один глаз закрыт волосами. Майка потихоньку делает так на уроке. Вот и сейчас сидит с одним глазом. Недавно сотворила прическу «Босфор», для чего понадобилось концы волос отгладить утюгом.