Алексей Мусатов - Стожары. Повесть

- Да, Девяткин, - поддержали Тимку ребята, - ты же обещал.

- По-честному признавайся.

- Привык за чужой спиной прятаться.

- Ну, через меня, - посапывая, буркнул Петька, - ну, виноват.

- Ты подробно объясняй… - толкнул его Тимка. - Все равно не отпустим, пока правду не скажешь.

- Мы в лапту играли вчера, - уныло сказал Петька, - ну, Тимкин мяч и залетел к вам на участок.

- Не залетел, а ты его запулил, - поправил Тимка.

- Ну, запулил…

- А искать перетрусил. Санька же не побоялся и Петьку заставил с собой пойти. Ну, и помяли вашу пшеницу.

Федя и Степа переглянулись.

Так вот оно что! А ведь вчера чего они только не передумали! Семушкин решительно заявил, что Санька помял их лучшую пшеницу из-за мести. И, что греха таить, «векшинцы» почти согласились с Семушкиным.

Только одна Маша продолжала упорно твердить, что Санька «не такой».

- Эх, вы! - упрекнула Маша мальчишек Большого конца. - Знали - и молчали до сих пор!

- Мы бы не молчали, - вздохнул Тимка, - мы Девяткина все утро не могли найти… Нужно, чтобы он сам во всем признался.

Из избы вышел Иван Ефимович, и вслед за ним - Катерина.

Мальчишки моментально окружили их.

- Ну что ж, - прощаясь с Катериной, сказал фельдшер, - пока с вашим молодым тореадором ничего страшного. Подождем до завтра. Поднимется температура - привозите в больницу. Держите его в постели. Посторонних, конечно, никого. - И он выразительно покосился на ребят.

Те еще немного постояли около избы и начали расходиться по домам.

Но в сумерки Маша и Федя вновь прибежали к дому Коншаковых. Они принесли с собой свежих огурцов и недозревших яблок. У крыльца уже стоял Тимка и упрашивал Катерину принять для Саньки кузовок лесной малины.

- Ничего он не желает сейчас… Лежит, стонет, - отмахнулась Катерина и упрекнула ребят: - Наломали вы дров! Охота вам была бугая дразнить!

- А мы не дразнили. - И Маша рассказала, как все случилось.

- Вот оно что! А я думала, созорновал Санька. - Катерина посмотрела на Федю: - Так это ты его из беды выручил? Ну, спасибо тебе. Теперь побратимы с ним будете.

Из избы выбежала Феня. Она держала в руках вещевой Санькин мешок, молоток и пару сапожных колодок.

- Мама, а молоток с колодками зачем? Санька же за рыбой собрался… Ой, - испуганно шепнула она, - я ж догадалась… он не за рыбой, Санька, он в город, в сапожники собрался…

Катерина долго держала в руках молоток и колодки. Неужели не сохранила она семьи, как наказал Егор, не пристрастила мальчика к земле, к крестьянскому труду, к школе?

- Тима, был у вас такой сговор - в сапожники податься? - спросила Катерина.

- Ну, был… - потупив глаза, признался Тимка. - Только меня мамка не пустила.

Лицо Катерины омрачилось.

- А меня вот сынок ни в грош не ставит. Только слава, что под одной крышей ночуем.

- Тетенька, - разжалобилась Маша, - не говорите так!.. Может, он, Санька, из-за пшеницы перепугался… А… а теперь мы его никуда не отпустим…

Катерина устало махнула рукой:

- Идите-ка вы по домам.

«Не отпустим», - вспомнила Маша свои слова, когда вместе с Федей и Тимкой шагала по улице. Легко сказать, но как это сделать? К Саньке за последнее время и так не подступишься.

- Колодки сапожные видели? - остановилась Маша.

- Они с Девяткиным давно в сапожники идти надумали. Им Евдокия все уши прожужжала, - пояснил Тимка.

- Да как он смел из колхоза уйти? - возмутилась Маша. - Тут все работают я не знаю как… И мать его старается…

- А просто он свои Стожары не любит, - задумчиво сказал Федя. - Был бы я из вашего села… - Он не договорил и долго смотрел вдоль улицы.

- В самом деле, - не унималась Маша, - а дядя Егор с войны вернется. «Где мой Санька? - спросит. Как он тут?»

Неожиданно Тимка издал странный звук, словно ему сдавило горло.

Маша удивленно обернулась:

- Ты что, Тимка?

- А то… судите, рядите! А ничего вы… ничего по-правильному не знаете! А… а если не вернется дядя Егор?

- Как - не вернется?

Тут Тимка вспомнил про свою клятву и замолчал.

Но Маша с Федей, почуяв неладное, не отступились от него.

Тимка подумал, что тайна тайной, но Саньку выручать как-то надо. И он рассказал про его горе.

Ребята долго стояли молча.

Клочковатые, рваные тучи затягивали небо. Тревожно заскрипели от ветра старые дуплистые липы. Вдалеке, за лесом, вспыхивали зарницы. В избах зажигали лампы и коптилки. Вот вспыхнул огонек в оконце у Андрея Иваныча.

Сколько уж раз в своей маленькой жизни дети приходили на этот огонек!

- Ты куда, Маша? - спросил Тимка, когда девочка круто повернула в сторону.