Алексей Мусатов - Стожары. Повесть

И правда, начинали попадаться то ярко-оранжевые лисички, то розовые сыроежки, то покрытые белесым пушком волнухи.

Ребята заметно пополняли свои кузовки и корзинки.

- А ты сам почему не берешь? - спросила Маша.

- Мои грибы от меня не уйдут, - сказал Федя, вглядываясь в лес. - Ельник начинается… Теперь должны белые пойти.

Он раздвинул разлапистые, колючие ветки и полез в самую чащу.

Маша с Семушкиным переглянулись и полезли следом за Федей. Вскоре из ельника донеслось восхищенное восклицание девочки. Затем все стихло.

Петька кивнул Саньке на ельник:

- Чего они там… посмотрим.

Санька не отказался. Его уже разбирало любопытство. Он всегда считал себя ловким, находчивым грибником, но так искать грибы, как Федя, было для него в новинку.

В частом ельнике, под густым шатром веток, было сумеречно, прохладно, как в погребе, и все казалось окрашенным в коричневый цвет - и прелая прошлогодняя хвоя, и мелкие сучья, и мох, и даже самый воздух.

Федя, Маша и Семушкин ползали по моховой подстилке и выковыривали белые грибы. Маша вполголоса бормотала. Самый большой гриб с рыхлой накренившейся шляпкой она назвала «дедушкой», поменьше - «отцом и матерью», а молодые, белесые и твердые, как камушки, - «внучатами».

Петька от неожиданности выронил из рук корзину, присел на корточки и принялся шарить во мху.

- Чур, наш корень! - заметил ему Алеша.

Санька потянул Девяткина обратно из ельника: раз «чур» сказано, тут уж ничего не поделаешь.

- Вот повезло! - с завистью вздохнул Петька. - Теперь все наши грибы оберут.

- Какие они наши! - осердился Санька.

Ему было не по себе. Разве можно вернуться домой с неполным кузовком!

- Чего ты за мной по пятам ходишь, как за квочкой! Мало тебе лесу? - прикрикнул Санька на Девяткина и, оставив его, ринулся в густую чащу.

Вскоре, незаметно для себя, он начал искать грибы по Фединому способу - не спешил, часто останавливался, припадал на колени, шарил в траве руками.

Дело пошло лучше. Начали попадаться и белые грибы.

К концу дня грибники вернулись в Стожары.

На улице они не останавливались, но шагали не быстро, чтобы каждый встречный мог заметить, что кузовки у всех полны отборными, первосортными грибами.

Санька еще немного посидел за двором и, когда совсем стемнело, бесшумно вошел в избу. Лампа была привернута: видно, все уже спали. Хотелось есть. На столе Санька заметил хлеб и крынку с молоком. Он присел к столу и невольно оглянулся.

Приподняв с подушки голову, на него смотрела мать.

Санька отодвинул крынку и поднялся.

- Да поешь ты, поешь, петух хорохористый!.. - грустно сказала Катерина и, помолчав, добавила: - Новость, Саня, слышал? Андрей Иваныч приехал, учитель ваш. Он теперь, сказывают, из Стожар никуда не уйдет.

Никто не созывал учеников, но утром, точно по сговору, они собрались у избы Ракитиных.

Было еще очень рано, ноги стыли от холодной росы, и ребята, забравшись на изгородь, расселись рядком, как ласточки на проводах.

В окно выглянула Маша:

- Андрей Иваныч уже спрашивал, про всех спрашивал… Только он еще спит пока.

- Мы обождем, мы тихо, - шепнул Семушкин.

- А что мы скажем Андрею Иванычу, когда он проснется? - также шепотом спросила Зина Колесова.

- В самом деле… - заволновался Семушкин. - Надо что-нибудь такое… вроде приветствия! Мол, так и так, от имени бывших ваших учеников, теперь семиклассников, поздравляем с возвращением.

- Правильно, - согласилась Зина. - У тебя, Семушкин, лучше всех получается, вот ты и скажи. А еще цветы поднести надо бы… ромашки там, лилии водяные…

- И рыбы можно наловить, - предложил Степа.

- Не надо цветов… ничего не надо, - остановила Маша.

- Неловко без подарка-то, - сказала Зина.

- А мы его в поле поведем, в лес, на участок к деду Векшину. Целый день будем водить. Все, все покажем - и хлеба и травы…

- И речку с рыбой, и небо с солнышком, - засмеялся Алеша. - Нет, ты делом скажи, как приветствовать будем.

- А никак, - сказал Степа. - Просто скажем: «Здравствуйте, Андрей Иваныч! Мы вас так ждали, так ждали…»

- А я к вам так долго не шел, - раздался негромкий голос. - Что поделаешь, друзья мои! Дорога была не совсем близкой.

Ребята оглянулись. По ступенькам крыльца к ним спускался высокий, худощавый человек в солдатской гимнастерке.

- Ну вот мы и встретились!