Алексей Мусатов - Дом на горе. Повесть

- Это и есть опытная делянка? - усмехаясь, спросила Марина. - Сеял просо, а вырос лес дремучий.

Костя вскинул голову и нахмурился. Вот уж некстати появилась здесь Марина!

- Это всё он… погоревший юннат постарался! - подал голос Колька.

- Почему же погоревший? - спросила Марина.

- Вытряхнут его скоро… за особые заслуги.

Костя недовольно покосился на брата:

- Не твоего ума дело! Накинь лучше платок на роток… - И вдруг вспылил: - Я как учил? Сорняки с корнем вырывать надо… А ты одни верхушки сощипываешь!

- А зачем такие вырастил?

Марина покачала головой:

- Ох, братцы, братцы! Всё задираете друг дружку!

Она нагнулась и вырвала из земли несколько сорняков. Потом вдруг подалась вперёд и присела на корточки: среди густых сорняков, как бы потеснив их в стороны, рос высокий, раскидистый стебель проса.

- Костя, что это?

Не успел мальчик ответить, как Марина заметила поодаль ещё один стебель, потом ещё и ещё… Она быстро вырвала все их из земли, собрала в снопик. Сноп получился тяжёлый, высокий - Марине почти до пояса.

- Чудо-то какое! - Девушка посмотрела на Костю: - Ты что, поливал посевы?

- От меня капли им не перепало.

- Может, подкармливал чем?

- И не думал.

- С чего же они разрослись так? И вширь и в высоту… Их даже сорняки не заглушили!

- Кто их ведает… - неопределённо протянул Костя.

- Нет, нет, ты расскажи: что же ты всё-таки делал с просом?

- Да почти ничего… Только одну прополку провёл…

- Хороша прополочка! - фыркнул Колька. - Больше половины стеблей с корнем вырвал…

- Ну и вырвал! - вспыхнул Костя. - А если им простору не было, задыхались растения…

- Как… как ты говоришь? - встрепенулась Марина. - «Простору не было, задыхались»? Почему тебе это в голову пришло?

- А мне опытник Свешников из денисовского колхоза сказал: «Сей редко - попадёшь метко». Вот я и попробовал просо прополоть…

- Ну, а дальше, дальше что стало с твоим просом?

- Что ж дальше… - насупился Костя. - Не получилось у меня ничего… Да и с ребятами я разругался…

- Так, значит, и забросил свой опыт?

- Отболело у меня это дело…

- Ах ты, Ручей бурливый! Держать тебя некому.

Марина с сожалением покачала головой и ещё раз обошла делянку, выискивая среди сорняков стебли проса. Но ничего больше найти не удалось.

- Да-а… небогато уродилось. С целой делянки - один снопик… - задумчиво сказала Марина, а потом неожиданно попросила: - Ты мне можешь уступить свой урожай?

Костя недоверчиво поднял голову. Что это? Подвох, шутка? А вдруг просяной снопик попадет на юннатскую выставку и там напишут что-нибудь вроде: «Урожай бывшего юнната Ручьёва - один сноп с делянки»?..

Но Марина смотрела на мальчика серьёзно, почти строго.

- Какой это урожай! Курам на смех! - пробормотал Костя. - Возьми, коль не шутишь.

- Спасибо! - кивнула Марина и, как ребёнка прижимая просяной сноп к груди, пошла к школе.

Двухэтажное вместительное здание школы было срублено из крепких сосновых брёвен, которые лоснились на солнце, как огромные восковые свечи. Кое-где на них проступала смола, похожая на кусочки засахарившегося мёда.

Сбоку к школе примыкал небольшой флигелёк, где жил Фёдор Семёнович с женой.

Ученики не случайно звали директорскую квартиру «КП» - командным пунктом. Она была отделена от школы бревенчатой стеной, и Фёдор Семёнович всегда легко улавливал, что происходит в классах и коридорах. Доносилось ровное, слаженное, словно из улья, гудение - и он знал, что урок ведёт Клавдия Львовна. Воцарилось мёртвое молчание в седьмом классе - и директор невольно улыбался: «Покорил Илья Васильевич своими рассказами. Теперь звонка не будь хоть до вечера - ребятишки и не вспомнят». Трещала и содрогалась в перемену лестница, ведущая на второй этаж: «Опять пуническая война!» - догадывался Фёдор Семёнович и спешил унять расшалившихся шестиклассников.

Марина постучала в дверь флигелька и вошла в учительскую квартиру. Причудливая это была квартира: всюду - на столе, на подоконниках, на стульях - лежали стопки тетрадей, книги, альбомы, коллекции жуков и бабочек; на стенах висели пучки сухих трав, снопики ржи и пшеницы; в углу шуршал листом бумаги колючий ежик, а в клетке, нахохлившись, сидел седой лунь. Совсем недавно школьные птицеловы захватили луня в тёмной риге, и сейчас Клавдия Львовна вместе с Галиной Никитичной осматривали подбитое крыло птицы.

Марина поставила в угол снопик проса и долго шаркала ногами о половичок у двери, хотя на улице было сухо и туфли её были чистые. Потом поздоровалась с учительницами и спросила: