Николай Носов - Мишкина каша

Как первый, так и второй и третий способы почти никогда не употребляются отдельно, но постоянно переплетаются. Сравнение не мыслится без того, с чем сравнивается. Иносказание (метафора) — не иносказание, если мы не улавливаем его иной, то есть действительный, подразумеваемый смысл. И в прямом изображении (по первому способу) иногда невозможно обойтись без сравнения и метафоры, которые дают более точное изображение предмета, более точно выражают содержание мысли или чувства художника; и в повествовании иносказательном, метафорическом (по третьему способу) мы оперируем условными образами, давая их в прямом изображении, подчиняя лишь своей сказочной логике.

Все три способа, в сущности, служат не смеху, а верному изображению действительности и относятся, следовательно, как к комическому (юмористическому или сатирическому), так и к любому другому жанру, то есть являются общим приёмом искусства. Разница здесь лишь та, что комическое произведение изображает комическое явление, а так называемое серьёзное произведение изображает явление серьёзное (положительное, отрицательное, возвышенное, трагическое и т. д.). Точно так же комическое произведение прибегает к насмешливым сравнениям (в том числе к шуткам, остротам, иронии), выявляющим комичность показываемого предмета, а серьёзное произведение использует серьёзное сравнение для выявления положительных, возвышенных, трагических и т. п. сторон предмета. В отличие от серьёзного произведения, которое использует обычную метафору, обычные гротеск или условный сказочный образ, комическое произведение использует насмешливую метафору во всех её проявлениях, то есть комический гротеск, пародию, эксцентрику, буффонаду и пр. Следует всё же учитывать относительность деления произведений на комические и не комические. И в сатирическом или юмористическом произведении могут быть образы некомические (Чацкий), и в серьёзном произведении могут встречаться образы сатирические и юмористические, в связи с чем так называемому серьёзному писателю приходится изображать не только серьёзные, но и смешные вещи, пользоваться не только серьёзными, но и насмешливыми сравнениями и метафорами. Нужно сказать, что по-настоящему серьёзные, то есть большие, писатели прекрасно справляются с этой задачей. Немало смешного не только у таких писателей, как Гоголь, Щедрин, Чехов, которые отдавали большую дань смеху, но и у Пушкина, Грибоедова, Тургенева, Гончарова, Толстого, Горького, Маяковского, Шолохова, Твардовского. Даже такой серьёзный писатель, как Короленко, прекрасно дружил со смехом. Чтоб убедиться в этом, достаточно прочитать его очерк «Мое первое знакомство с Диккенсом».

Высокое качество художественного произведения обеспечивается, однако, не тем, что писатель использует всю сумму изобразительных средств языка, а тем, что он использует именно те средства, которые нужны для выражения его замысла. Зощенко в своих рассказах прибегал преимущественно к прямому изображению комического явления. Ильф и Петров в своих фельетонах широко пользовались сравнением, остротой, шуткой. Салтыков-Щедрин наряду с прямым изображением часто применял метафорическое. Вместе с тем любое сравнение или метафора хороши лишь постольку, поскольку нужны для наилучшего выражения мысли и чувства, следовательно, необходимы они в той мере, в какой нужны для выявления художественного содержания произведения. Простое, яркое, сочное, органичное, выразительное, быстро доходящее до сознания, точно характеризующее предмет (самобытное) слово всегда предпочтительнее маловыразительного сравнения или метафоры, а последние всегда маловыразительны, когда заменяют собой то, что с большим успехом характеризуется непосредственным словом. Перегруженность произведения сравнениями, метафорами (так называемая цветистость речи) подчас затемняет смысл, затрудняет понимание произведения, делает менее яркими его образы и картины, превращая их в ребусы и головоломки. Иногда сравнения и метафоры расцениваются как украшение, приправа, сообщающие особую прелесть, художественность произведению. Они, однако ж, не украшение и не приправа, а острая необходимость, если без них не может быть выражено художественное содержание, то есть вся тонкость мысли и чувства художника. Когда же они становятся приправой, украшением, когда художник (поэт) суёт их и к месту и не к месту, лишь бы создать видимость художественности и прикрыть отсутствие глубокой мысли и чувства в произведении, они теряют своё смысловое, познавательное (помогающее познанию жизни) значение, теряют вместе с тем и свою художественность, свою способность украсить, улучшить произведение.