Гарри Килуорт - Танцы на снегу

Он видел, как птица поднимается ввысь на коротких, но могучих крыльях, — крапчатое чудовище, властелин воздуха. Птица превратилась в едва заметную точку среди облаков, затерялась в лазури, заяц потерял ее на мгновение из виду — но вот она появилась снова и начала стремительно расти.

И тогда его тело встрепенулось, и он побежал прямо на бетонную полосу, уже ничего не боясь и не думая о том, что в любую минуту его могут расплющить колеса.

Бубба видел, как заяц ожил и побежал на посадочную полосу. Теперь добыча не денется никуда — здесь зайцу просто некуда бежать. Он великолепно выделялся на бетоне, его можно хватать в любую минуту. У Буббы подергивались когти — им так не терпелось вонзиться в ненавистную плоть! Бегущий заяц превратился в неподвижный центр взвихрившейся вселенной, а Бубба падал на него неотвратимым возмездием. Все остальное перестало существовать, затянулось кровавым туманом. Ничего не осталось, кроме охотника, дичи и разящей воли к убийству.

Раздался какой-то рев. Откуда-то взялась еще одна исполинская птица. Она налетела на Буббу, как ястреб на воробья. Круг замкнулся — охотник стал добычей, убийца и жертва слились воедино.

Бубба, устремленный к зайцу, не заметил исполинской птицы.

От него не осталось ничего — только перья разлетелись по ветру.

В последнюю минуту Кувырок поднял глаза к небу и увидел, как огромная тень налетела на тень поменьше и поглотила ее. Гигантская птица — в сто раз больше Убоища — расправилась с ним мгновенно. Только что Убоище было здесь, чудовище со смертью в глазах, — и вот раздался какой-то шипящий звук, и хищника не стало, железная птица втянула его в одну из своих четырех пастей. Перья, кружась, словно снежные хлопья, медленно опускались на землю.

Кувырок, весь дрожа, смотрел, как самолет, съевший Убоище, приземлился, покатился по бетону и остановился в другом конце полосы. Вдруг он услышал, что кто-то его зовет, и, обернувшись, увидел на траве Большеглазку. Она кричала, чтобы он скорее сошел с бетона; там опасно, кричала она, раздавить же могут, да что ты там делаешь?

Кувырок сбежал на подстриженную траву. Он понял, что ни Большеглазка, ни другие зайцы ничего не знают о том, что произошло на бетонной полосе. Он поспешил вслед за Большеглазкой к норе, где осталась без присмотра Беглянка. Малышка тоже чего-то испугалась, ее большие глазки глядели тревожно.

Большеглазка сердилась. Кувырок пропал, она ждала, ей пришлось его искать! Он слушал, слушал, а потом спросил вполне резонно:

— А зачем меня искать?

Она перестала ворчать, посмотрела на него, подумала. Не сразу ответила:

— Сама не знаю.

— Я же все время куда-то ухожу, — продолжал Кувырок, — и ты тоже. Может быть, я где-нибудь в поле кормился. Почему ты вдруг так забеспокоилась?

Большеглазка энергично затрясла головой.

— Не знаю! Ничего я не знаю! Я только… Я только вдруг ужасно испугалась за нас… за нашу семью. Но неважно! Все прошло. Мы в безопасности, правда?

— Как всегда! Конечно, есть лисы. Но ведь они были всегда.

— Да, — согласилась она. — Все как всегда.

Кувырок, как многие мужья и отцы в подобных ситуациях, почувствовал, хотя и не совсем понимал почему, что он не должен никому рассказывать о своем последнем приключении. Зачем пугать малышей, которые еще не сталкивались в жизни ни с какими ужасами? Большеглазка считает, что Убоище обезврежено давным-давно, она уже и забыть о нем успела. Ну и хорошо! Зачем ворошить прошлое? Чтобы зайчата плохо спали? Зачем воскрешать кровожадный призрак, от которого осталась только горсть плывущих по ветру перьев? Пусть себе плывут, пусть медленно падают на землю, пусть земля поглотит их.

Убоище умерло.

Да здравствуют зайцы!

Для тех читателей, которым интересно, кто же такой был Бубба, сообщаю: он был гарпиевый орел. Это крупнейший орел на земле, его тело достигает метра длины. Гарпиевые орлы водятся в тропических лесах Южной Америки и питаются обезьянами, попугаями, ленивцами и опоссумами. Эти птицы проводят жизнь под пологом леса и редко вылетают в открытое небо, но Буббе пришлось приспособиться к жизни в стране, куда человек привез его птенцом.

Они, конечно, делали ставки. Все и затеяно было не столько для натаскивания молодых собак, сколько ради тотализатора. Хорошо, что хоть этого Кувырок не понял. (Прим. перев.)