Лев Брандт - Пират

— Этот Щеголь погибнет здесь, да и обещал его вернуть хозяину. Прекрасная охотничья собака…

Верно, желая утешить Жилкина, летчик сделал шаг к нему и отскочил назад. Пират зарычал глухо и обнажил огромные белые, как молоко, клыки.

— Нет, знаете, — смущенно сказал летчик, — мне таких клыков у овчарок видеть не приводилось. С такими клыками этот зверь здесь не пропадет, а через месяц-другой он вас и знать не захочет.

Пирата раздражал запах бензина, и машинного масла, и металла, пропитавший летчика, и он не переставая рычал и скалил зубы.

— Не бросится он на меня? — с ноткой тревоги спросил летчик.

— Нет, он послушный.

— Возможно, он и послушный, но, знаете, чем больше я на него смотрю, тем меньше мне хочется иметь его пассажиром. Ну, пойдемте, надо торопиться.

Жилкин нехотя поднялся.

— Ну, прощай, Пират, не поминай лихом, будь здоров и счастлив, не судьба тебе быть собакой. — И Жилкин обнял Пирата за шею.

Пират завилял хвостом и лизнул хозяина в нос. Жилкин торопливо вытер лицо и пошел следом за летчиком.

Скоро на глазах у Пирата произошли непонятные для него события: Жилкин подозвал Щеголя, связал ему ремешком ноги и положил в лодку. Пес тихо повизгивал, испуганно глядел на хозяина, но не сопротивлялся.

Жилкин еще раз подошел к Пирату, погладил его по голове и хотел снять ошейник, но ошейник, сделанный из толстой кожи, был наглухо прошит медной проволокой.

— Нет ли у вас ножа? — попросил Жилкин у летчика.

Летчик пошарил в карманах.

— Нет, оставил в самолете. А зачем вам нож?

— Хочу ошейник с него снять.

— Оставьте ему ошейник. Скоро его по ошейнику только можно будет узнать.

— Прощай, зверь, — сказал летчик и помахал рукой.

Пират ощетинил загривок, сморщил нос и блеснул клыками.

Лодка отчалила от берега. Пират, сидя у воды, молча наблюдал. Когда лодка пристала к самолету, Пират вскочил, заметался по берегу, и в глазах у него появилась тоска. Два враждебных друг другу чувства боролись в глубине его темной звериной души. Он сам никогда не пробовал ни капкана, ни картечи, ни яда, но многие тысячи его предков поплатились за знакомство с этими предметами жизнью. Зато другие предки, те, кому это знакомство стоило меньше, чем жизнь, передали своим потомкам и ему непреодолимый страх и отвращение ко всему, что пахло металлом, дымом и едкими запахами.

И всё же, когда он увидел, что Жилкин начал взбираться по лесенке на самолет, заговорила другая часть его души. Теперь она толкала Пирата следом за тем, к кому он успел привязаться с такой же силой, с какой привязался когда-то предок его приемной матери к человеку. Альма передала ему вместе с молоком лучшие качества собачьей души: преданность, смелость, умение жертвовать всем за тех, кого любишь.

Несколько мгновений стоял Пират на берегу, потом прыгнул в воду и поплыл к Жилкину.

Он уже видел хозяина, тот махал ему рукой, но вдруг его оглушил рев мотора. Неподвижно застывшая машина вздрогнула и двинулась с места.

Пират не видел, как она оторвалась от воды. Оскалив зубы и выпучив глаза, он изо всех сил плыл к берегу и, выскочив на сушу, скрылся в кустах.

Прошло не менее часа, прежде чем он снова решился приблизиться к озеру. На том самом месте, где недавно стоял самолет, теперь плавали утки. Дрались и оглушительно кричали два селезня. Утренний ветерок легкими шкваликами налетал на озеро, тревожил водную гладь. Темно-зеленое озеро мгновенно, словно рыбьей чешуей, покрывалось крохотными серебристыми волнами.

Пират долго стоял на берегу, смотрел на пустынное озеро, на уток, на отражающиеся в воде белые весенние тучки, и в глазах зверя было столько собачьей тоски и недоумения, как будто он впервые увидел и это озеро, и уток, и тучки и не мог опомниться.

Несколько дней Пират по много часов просиживал на берегу озера. Казалось, он ждал, что Жилкин неожиданно появится на том самом месте, откуда так таинственно исчез. Ночевал он в сенях. Дверь избушки была плотно прикрыта, Пират ложился рядом и, чутко насторожив уши, слушал. За дверью было тихо, только изредка слышался мышиный шорох и писк, потом снова наступала тишина.

Он почти не охотился и за несколько дней сильно похудел. Вечером он садился напротив единственного окошка. Прежде в эти часы он всегда видел там голову хозяина. Однажды Пират даже встал на задние лапы и заглянул внутрь, чего никогда не делал прежде.

Через неделю прошел большой дождь и смыл следы человека. Пират долго ходил вокруг избушки, обнюхивал каждый кусочек земли. Он ощущал десятки знакомых запахов, но среди них не было одного — запаха человека — его хозяина.