Владислав Крапивин: Победители

А машины, кажется, не спешили. И Алешка уже ненавидел их, тупомордых, тяжелых, гудящих надоедливо и бесконечно. Они закрыли ему путь к берегу! И ползли, ползли по горячему от солнца асфальту. А время летело…

Он опоздал.

Когда хвост автоколонны вытянулся из леса, Алешка сквозь гул моторов услышал гудение теплохода. Вернее, не услышал, а просто почувствовал чуть заметный двойной толчок воздуха. Значит, "Рахманинов" показался из-за желтого глинистого мыса.

И Алешка повернул назад.

Правда, он знал, что мог бы еще успеть и увидеть корму теплохода. Вдали, у нижнего поворота. Но зачем? Капитан все равно не заметит Алешку. Капитаны не смотрят назад. Им нельзя. Впереди опасная дорога: мели, перекаты.

Он опоздал. Значит, все было зря. Зря ездил на станцию, зря просил какого-то недовольного пассажира позвонить в город, на пристань. Сам Алешка звонить не мог: телефонистка знала его по голосу и бросала трубку. Он ей надоел. Пассажир торопился куда-то, но Алешка очень вежливо попросил его узнать, когда отчалит "Рахманинов". И тот дозвонился и узнал. И проворчал, подхватывая чемодан:

– В двенадцать тридцать по-местному. И зачем тебе? Все равно он здесь не останавливается…

Зачем? Будто все на свете можно объяснить!

Он и себе-то не мог объяснить как следует. Просто, когда белый трехпалубный теплоход появлялся из-за мыса, что-то непонятное делалось с Алешкой. Словно "Рахманинов" вез ему какой-то удивительный подарок. Или какую-то тайну…

Теплоход походил мимо. Путь его лежал по синим лентам рек, окаймленных тайгой. А на берегу оставался Алешка, и ему было грустно. Он хотел, чтобы у него было что-то общее с теми, кто водит "Рахманинова" к морю. Чтобы он мог сказать: "Мой корабль". Но пока

он мог только приходить на берег и смотреть, как белый теплоход проплывает мимо. И он приходил каждый раз, как на вахту. И смотрел.

Он думал, что, может быть, капитан заметит его – мальчика с велосипедом, всегда стоящего у сухой одинокой сосны.

А зачем надо, чтобы он заметил? Этого Алешка совсем не сумел бы объяснить. Даже Вальке, хотя она все хорошо понимала.

Но, может быть, будущим летом он с отцом поплывет на "Рахманинове" в Самарово – там живет папин товарищ. И Алешка где-нибудь на трапе встретит капитана и скажет:

– Здравствуйте. Вы помните сухую сосну на обрыве у поселка Белые Юрты?

– Да, – ответит капитан, потому что он, конечно, знает все береговые приметы. – Помню. Ну и что? – И нетерпеливо сведет брови.

– А помните, в прошлом году там всегда стоял велосипедист?

– Да, действительно, – вспомнит капитан. – Это было. А в чем дело?

– Так просто. Ни в чем, – скажет Алешка. – Это был я.

– Вот как? – слегка удивится капитан. – И что ты там делал? Всегда…

И Алешка ответит:

– Ждал вас.

Брови под лаковым козырьком разойдутся, и капитан не станет больше спрашивать. Капитаны понимают с полуслова. Он возьмет Алешку за плечо и поведет на мостик…

А что будет потом, Алешка придумать не мог. Но, наверно, что-то хорошее. Лишь бы капитан действительно заметил его.

И, кажется, это случилось. В прошлый раз.

Алешка поднял руку и нерешительно махнул теплоходу. Произошло удивительное: дрогнул воздух, и басовитый голос сирены трижды прозвучал над водой: та-а… та-а… та-а…

Кому сигналил "Рахманинов"? Раньше он никогда не гудел здесь, честное слово! Зачем ему гудки, если до поворота далеко, а впереди ни суденышка? И вообще никого кругом. Только Алешка на обрыве. Значит, это ему? Может быть, правда ему?

А в следующий раз, если снова махнуть рукой? Ответит?

Но следующего раза не было. Помешали машины.

Домой Алешка не поехал. Не хотелось. Борис и Юрка собираются на старый карьер купаться, а может, рыбачить. Борис у Алешки спросит: "Пойдешь?" Алешка мотнет головой: "Не пойду". "Почему?" Ну, как ему объяснишь? Сказать, что настроения нет? Борис только плюнет в лопухи – настроения еще какие-то! А Юрка ехидно зашепчет: "Ну и пусть сидит дома с невестой своей. Мы и без него… Ага, Борь?" И чего они злятся на Алешку? Будто он что-то плохое им сделал! Будто он должен ходить везде вместе с ними и делать все, что они делают! А если ему интересно что-то другое?

И, проезжая у березовой опушки, он свернул на чуть заметную тропинку. Увидел ее и сразу повернул, даже сам не ожидал этого. По лицу, по плечам, по коленям стеганули мелкие листья. Зазвенели спицы, отбивая и перемалывая тонкие сухие ветки. Лицо залепила невидимая лесная паутина. Отплевываясь, Алешка успел заметить толстого серого паука. Паук раскачивался на обрывке порванной мухоловной сети, сердито шевелил ногами и, наверно, ругался.