Мария Толмачева: Как жила Тася

– Мамочка, ты подари мне несколько яичек, я хочу всем сделать сама по яичку, чтобы христосоваться! – просит Тася.

И когда мама позволила, отобрала себе на тарелочку самых чистеньких и красивых и принялась за дело. Папе сделала желтенькое, а Коля пририсовал красную звезду и буквы ХЕ. Для мамочки в пестренькой бумажке с бабочкой посредине. Мане и Коле по одинаковому красненькому, чтоб никому не завидно было, няне – лиловенькое. И вдруг вспомнила:

– А Мише-то? – и задумалась на минутку. Потом соскочила с места и подбежала к маме.

– Мамочка, не грех, если я и с Мишей похристосуюсь?

Мама задумчиво посмотрела на нее и улыбнулась легонько.

– Не грех, детка!

Так Тася для всех яиц наготовила и стала с нетерпением праздника ждать.

Самый это большой, самый радостный день, одно слово Светлое Воскресение! – говорила ей няня. – Всякая тварь радуется, солнышко играет!

– А ты что это, нянечка, делаешь? – спросила Тася, следя, как ловкими руками делала что-то няня над Маниным белым платьицем.

– А вот оборочки плохи! К заутрене Христовой готовлю!

Тася вдруг вспомнила, как в прошлом году перед Пасхой мама рано укладывала Маню с Колей спать, приговаривая:

– Не ляжете, не разбужу вас к заутрене!

И как потом рассказывали дети, как весело было ночью идти в церковь. Вспомнила, тряхнула решительно головкой и побежала к маме.

– Вот я говеть не могла, так к заутрене я непременно пойду! – объявила она твердо, в то же время нерешительно и неуверенно заглядывая маме в глаза.

А та стояла в это время в кухне и, раскрасневшись, растирала желтки с сахаром, и ее рука двигалась так быстро, что нельзя было рассмотреть. На мгновенье она остановилась и поглядела на дочку.

– Ну что ж! Пожалуй, если уж тебе так хочется! сказала она. Тогда попроси няню и тебе белое платье разгладить.

Тася взвизгнула, кинулась обниматься, чуть не сшибла на пол чашку с желтками и побежала объявить няне великую новость. Коля услышал и остался недоволен.

– Вот еще! Всякую мелюзгу брать! – ворчал он. – Раскиснешь, нюни распустишь! Ведь мы в гимназическую церковь пойдем, мне перед товарищами стыдно будет!

– И пожалуйста!… И совсем не раскисну! Ты сам раскиснешь! – обиделась Тася, отходя в сторону.

Полные всякой веселой суеты прошли полтора дня. Настала суббота. Погода стояла ужасная: сыпал мокрый снег пополам с дождем, от ветра рябили лужи, и снежинки вертелись, как сумасшедшие.

– Ну, если к вечеру не будет лучше, я тебя не возьму в церковь, и не просись! – сказала мама Тасе.

Девочка испуганно посмотрела, но по маминому лицу поняла, что так и будет, что и просить не стоит.

И Тася убежала в гостиную, где никого не было, и стала молиться:

– Господи! Дай, чтоб снег прошел! Дай, чтоб меня в церковь взяли! Я буду умная, дай, чтоб взяли!

Но вот уже стало смеркаться, пора было обедать, а снег все шел и таял, падая на мокрую грязную землю.

Ну, дети, в семь часов вы лягте и постарайтесь заснуть, а в половине одиннадцатого я вас разбужу! сказала мама.

– А я? – жалобно протянула Тася.

Мама усмехнулась.

– Ложись и ты! Может быть, погода еще улучшится!

Тася печально побрела в свой уголок и, на всякий случай, стала на ночь укладывать кукол и зверей.

Последними взяла Мишку и новую фарфоровую собачку, купленную на «вербах», которая ей очень нравилась. Тут новая мысль вдруг пришла ей в голову. Она нерешительно поглядела на собачку, повертела ее в руках, потом повернула голову к образу и прошептала:

– Вот если, Господи, я к заутрене пойду, так я эту собачку Коле подарю: ему очень хочется! И, немножко успокоенная, она покорно легла в кроватку.

Но в непривычный час ей не спалось, и все нет, нет, да откидывала Тася одеяло и слушала чутко, что делалось кругом, как раздвигали стол в столовой, как ходила взад и вперед мама, принося что-то.

– Спи, спи, неугомонная! – ворчала няня, – что ты все вертишься?

– Да я не могу, нянечка, – жалобно пискнула Тася, – мне не спится!

– Ну, так лежи!

Тася повздыхала и решила еще немножко полежать, а потом пойти посмотреть, что делается за

окном.

Кругом было тихо, няня тоже задремала на своей кровати, мама ушла в спальню. Тася смотрела, смотрела перед собой, потом все стало как-то мешаться, глазки ее слиплись, и она заснула.

А между тем, время шло. Мама в последний раз оглядела стол, приготовленный для разговенья, и заглянула в окно. Снега больше не было, все было тихо.

«Пора будить детей!», – подумала она. Но Маня уж проснулась сама и, сидя на кровати, расчесывала свою длинную косу. Коля тоже бодро вскочил. Тогда мама подошла к Тасе. Девочка крепко спала, сжавшись в комочек.