Владислав Крапивин - Нарисованные герои

Неизвестно откуда Павлик притащил старую школьную карту полушарий и, несмотря на отчаянные протесты матери, приколотил ее над своей кроватью. Карта пестрела заманчивыми названиями тропических островов и приморских городов. Голубые пространства океанов пересекались во всех направлениях синими пунктирами маршрутов известных экспедиций. За этими голубыми пространствами мне виделись настоящие моря, хотя на самом деле я ни разу не видел моря.

Одно воспоминание не давало мне тогда покоя.

Это было, видимо, в мае сорок первого года. Над заборами густо цвела черемуха. Вечерело. Отец нес меня на руках. Собиралась гроза. Густо-синяя туча с серыми клочьями по краям заняла полнеба. Внутри ее часто вспыхивал тускло-бронзовый отблеск молний. Первые капли щелкнули по листьям тополей. Отец поднялся на высокое крыльцо большого белого здания с колоннами.

– Это что? – спросил я, указывая на колонны.

– Это музей, – ответил отец.

Слово было непонятным, но мое внимание уже привлекло другое. Музей стоял на высоком обрывистом берегу реки. Было время половодья, и вода залила противоположный низкий берег. На оставшихся островках суши виднелись домики, окруженные белой пеной черемухи. Цветущие кусты ярко выделялись на темной воде, отразившей грозовую синеву. Кроме этих белых пятен, темно-синей воды и охватившей все небо тучи, я ничего не видел. Очевидно, близкий ливень затянул горизонт или просто мое детское зрение еще не приспособилось к таким просторам, но мне казалось что до самого края земли нет ничего, кроме вставших синей стеной воды и неба.

– Папа, что это? – спросил я, пораженный невиданным зрелищем.

– Это река. Она течет в море, где много воды.

– Где море?

– Далеко-далеко.

– Там? – спросил я, показывая вдаль.

– Да, – ответил отец, не поняв меня.

«Значит, это и есть синее море, как в сказке», – подумал я удовлетворенно.

Как мы пережидали дождь, я не помню. Запомнилось только, как отец нес меня домой. С реки тянул влажный ветер. Пахло молодой тополиной листвой и сырыми досками заборов. В лужах плавали лепестки черемухи. На западе лохматые облака приподнялись, давая место оранжевому закату. На фоне заката чернели башни и купола старинного монастыря, стоявшего на берегу реки. Он был для меня волшебным городом на берегу синего моря. Гораздо позднее я узнал, что в этом монастыре расположен автогараж.

Ложась спать, я всегда представлял себе море – то бурное, то тихое, с чайками, розовыми от восходящего солнца, то покрытое белыми барашками, которые оставляют на желтом песке клочья шипучей пены. Но во сне я видел его всегда одинаковым. Низкий берег с несколькими валунами, вдали серые скалы. У самой воды вросший в песок якорь. Он здесь очень давно и покрылся плотной коричневой ржавчиной. С массивной острой лапы свешивается зеленая прядь водорослей. От кольца якоря тянется тяжелая цепь, конец которой исчезает в воде. Иногда не нее садятся чайки. На берег катятся волны. Они лениво переваливаются через камни, у якоря закипают маленькие водовороты, цепь медленно покачивается. Потом волна сползает обратно, оставляя на берегу водоросли, пену и маленьких медуз. От горизонта, где море уже не серо-зеленое, а свинцовое, прилетает влажный ветер. Небо пасмурное, но солнце чувствуется за неплотной пеленой облаков. Но вот уже небо темнеет. Низкие темные облака быстро передвигаются и наконец сливаются в сплошную завесу. Всё окутывает синяя ночь, полная тайн и напряженного ожидания тревожных событий. Там, где невидимый берег выдается в море узкой косой, начинает лихорадочно мигать маяк. Волны выбрасывают на песок уже не крабов и медуз, а бутылки с записками, где сообщается о кораблекрушениях и зарытых кладах. Море с шумом кидается на берег. Удары волн тяжелые и глухие.

Я открываю глаза. Сон исчезает, но я продолжаю слышать шум прибоя. Мама наклоняется надо мной и говорит:

– Это салют по радио, Андрейка. Наши взяли еще один город.

И я сплю уже без снов до самого утра.

Мы, конечно, хотели стать моряками и твердо верили, что будем ими, когда вырастем. Но пока мы даже не видели моря. Как я завидовал мальчишкам, живущим где-нибудь в Одессе или Севастополе! Я представлял себе этих мальчишек загорелыми, в белых матросках. Вот они выбегают на берег. Ветер рвет их синие воротники, и волны ворочают на берегу мелкие камешки и раковины.

Однажды вечером Павлик сказал мне:

– Знаешь, Андрейка, что на берегу моря можно найти такую раковину, что, если ее приложить к уху, услышишь, как шумят волны?