Жаклин Уилсон - Уроки любви

– Чушь! – повторил он и попытался порвать их.

К счастью, сил у него хватило только на то, чтобы оторвать уголок. Мама испуганно подхватила бумаги.

– Бернард, нельзя их просто рвать, – сказала она. – Пру права, не можем мы просто не обращать внимания на то, что происходит. Нужно что-то придумать.

– Чушь, – сказал отец.

Он повторил это слово много раз, добавив к нему свое любимое ругательство. Мама пыталась его успокоить, но он обозвал ее бестолочью.

К тому времени как нам удалось наконец уложить его спать, мы все совершенно выбились из сил. Мы так и не решились сообщить ему о самом важном – о школе.

– Мама, ты бы лучше разрешила мне ему сказать… – заметила я.

– Но он в таком ужасном состоянии. Я боюсь, что он просто не вынесет. Не знаю, у него, может быть, боли в пострадавших руке и ноге. Может быть, он поэтому так раздражителен.

– При ударе не бывает болей, мама. Он просто чувствует тяжесть в больных конечностях – и больше ничего.

– Все равно это ужасно для него.

– Это ужасно для нас, – сказала я.

– Как ты думаешь, что он скажет про школу? – с тревогой спросила Грейс.

За день у нас дважды звонил телефон, один раз это была Фижка, другой – Ижка, но мама успевала схватить трубку и сказать, что Грейс занята и подойти не может.

– Папе это не понравится, еще как не понравится, особенно когда он узнает, что это Вентворт. Он будет страшно на меня зол, – сказала мама. – Но что я могла сделать? Не могу же я доводить дело до суда! Что, если бы вас забрали в интернат? Я тоже не хотела отдавать вас в Вентворт, пыталась пробиться в Кингтон, но у них уже двести человек на листе ожидания. Пру, пожалуйста, помоги мне объяснить все это папе. Может, ты скажешь, что это была твоя идея? Тогда он, наверное, легче с этим примирится.

– Ладно. Хотя не думаю, чтобы он с этим примирился.

– Но мы все равно будем и дальше ходить в школу, правда? – спросила Грейс. Она откинула волосы назад и выставила подбородок. – Мы обязательно должны и дальше ходить в Вентворт, мама!

– Тебе там правда нравится, цыпленок? – спросила мама.

– Ну… там нормально. Уроки не такие уж трудные, как мне сперва показалось, и учителя есть добрые. Но главное – это Ижка и Фижка. Они мои подруги. – Голубые глаза Грейс наполнились слезами. – У меня никогда раньше не было настоящих друзей. Они самые лучшие подруги на свете. Я не вынесу, если мне придется с ними расстаться.

Мама успокаивающе погладила ее по руке.

– А ты, Пруденс? Ты, наверное, испытываешь такие же чувства к Тоби?

– М-м-м… – Я не могла сбить маму с мысли, что Тоби – мой мальчик. – Мне тоже обязательно нужно остаться в Вентворте, мама. Я знаю, ты думаешь, что школа плохо на меня влияет, но я бы все равно пререкалась, без всякого Вентворта.

– Да уж, пререкаться ты умеешь, – вздохнула мама. – Я беспокоюсь за тебя, Пру. Не пойму, что творится у тебя в голове. Я ведь хочу только, чтобы ты была счастлива, дорогая. Если для счастья тебе нужен Вентворт, будем надеяться, что нам удастся убедить отца.

Мы все надеялись, что отец проснется поздно и мы с Грейс успеем смыться незаметно. За ночь мы раза три слышали, как мама провожала его в туалет. Но в половине седьмого он снова туда собрался, а затем потребовал ванну.

– Давай немного попозже, дорогой! Ванная сейчас будет нужна девочкам.

– Девочки… подождут!

Пришлось нам с Грейс воспользоваться холодным туалетом на заднем дворе и кое-как умыться над кухонной раковиной.

– Все, бежим в школу! – сказала я. – Берем с собой по бутерброду и смываемся.

Но мы не успели. Наверху раздался шум. Отец поскользнулся, вылезая из ванны, а у мамы не хватало сил его поднять.

– Девочки, идите сюда! Скорее! – крикнула она.

– Давай сделаем вид, что не слышим. Побежали! – сказала я.

– А если мама не сможет поднять папу? Он так и будет лежать весь день на полу в ванной?

– Ну хорошо, хорошо.

Мы взбежали наверх. Мама боролась с отцом. Он обернулся полотенцем, как пеленкой, пытаясь спасти свое достоинство, и был от этого похож на огромного младенца.

– Ну, пойдем, папа, – сказала я, подхватывая его под мышки.

Мама взялась за нижнюю половину, а Грейс тянула и толкала посередке. Наконец мы поставили его на ноги, и мама накинула на него его старый купальный халат.

– Фу ты… какой… какой спектакль! – сказал отец, как будто мы были в этом виноваты.

Он тяжело дышал, стараясь успокоиться.

– Посиди минутку, Бернард. – Мама опустила крышку унитаза и посадила отца сверху.