Жаклин Уилсон - Полночь

— Ужас какой! Эта коробка — как гробик маленького Уильяма.

— Может, где-нибудь отыщется урночка с его прахом?

— Уилл, прекрати!

Но нам было хорошо вдвоём на чердаке. Только когда спустились на лестничную площадку, стало неловко. Мы оба невольно посмотрели на дверь комнаты Уилла.

Я спросила:

— Значит, Жасмин теперь — твоя подружка?

— Н-не знаю… Она с тобой хочет дружить. Позвони ей, что ли. Скажи, что благополучно вернулась домой.

— Не хочу.

— Фиалка, она волнуется.

— Тогда сам звони.

Уилл набрал номер и тут же прижал трубку к моему уху.

— Алло? Фиалка? Это ты? Ой, пожалуйста, пусть это будешь ты! — Голос у Жасмин осип, будто она плакала.

Я прошептала:

— Это я.

— У тебя все в порядке? Ты уже дома? Ах, Фиалка, я прошу тебя, скажи, что мы по-прежнему друзья.

— Тебе ведь на самом деле не нужна моя дружба, так? Ты просто хотела познакомиться с Уиллом?

— Неправда! Ну, верно, я хотела познакомиться, но с тобой я подружилась раньше. Разве ты не помнишь? В классе, в самый первый день? Я прямо-таки упрашивала тебя стать моей подружкой, я тогда даже не знала, что у тебя есть брат.

Я задумалась.

— Разве не так? — требовательно спросила Жасмин. — Я хотела дружить с тобой! Ты не похожа на других и так по-доброму ко мне отнеслась, и мы как-то сразу поладили, будто были давным-давно знакомы. А теперь я все испортила, да?

Я набрала побольше воздуху.

— Нет. Мы друзья по-прежнему. Все равно друзья.

— Самые лучшие?

— Самые лучшие, что бы ни случилось, — сказала я и повесила трубку.

Уилл пошёл в кухню и набросился на остатки нашего «пикника». Я вдруг почувствовала, что умираю с голоду, и тоже присоединилась к нему, набила полный рот сыра, креветок, хлеба и винограда.

Когда мы все подъели и уже не могли пошевелиться, с улицы донёсся шум мотора. Это вернулись мама с папой. Вошли в дом, розовые от ветра. После визита к бабушке они долго гуляли по берегу моря. Мама с трудом удерживала на весу огромный пакет с китайской едой.

— Мне так совестно, что мы бросили вас на произвол судьбы, без нормального обеда, — сказала она.

— Я же говорил, что у них все в порядке. У вас точно все в порядке, безобразники? — Папа посмотрел нам в глаза. — Знаете что, забудьте все, что я наговорил. Я маленько погорячился. Кто старое помянет, тому глаз вон. Пошли, заправимся.

Уилл одолел целую тарелку, но я не смогла впихнуть в себя ни кусочка.

— Это же твоё любимое, Фиалка, — морская капуста и креветки. Почему ты ничего не ешь? — забеспокоилась мама. — Что-нибудь случилось, золотко?

— Ну… — Я заколебалась, но не смогла удержаться. — Да, случилось. Я кое-что искала на чердаке…

— Не надо! — запротестовал Уилл.

— Вам не разрешается лазить на чердак, и ты это прекрасно знаешь, — сказал папа.

— Да, но дело не в этом. Я нашла… Я нашла вещи того малыша, Уилла.

Мама и папа перестали есть. Как будто я произнесла волшебные слова и превратила их в камень. Их руки сжимали ножи и вилки, рты были раскрыты. Уилл качнулся на стуле, сморщился.

— Помолчала бы ты, Фиалка, — буркнул он.

— Нет. Мы и так слишком долго молчали. Почему нельзя об этом поговорить?

— Потому что мама расстроится. — Папа бешено швырнул вилку и ножик на тарелку.

Мама покачала головой, словно очнувшись от транса.

— Ничего, — тихо сказала она, хотя по щекам у неё покатились слезы. — Знаю, надо было давно вам рассказать. Просто было невыносимо вспоминать об этом. Все произошло по моей вине…

— Не было никакой твоей вины! Это внезапная смерть, такое случается с грудными детьми. — Папа взял маму за руку. — Ты же знаешь.

— Нельзя было спать. Надо было сидеть с ним. Он был болен…

— Небольшая простуда, только и всего. Мы оставили включённой систему связи с детской, чтобы слышать, как он хлюпает носиком, — сказал папа.

— Но когда проснулись… — Мама заплакала.

— Мы сразу поняли, что его уже нет, мы сразу это поняли, хоть я и пытался сделать ему, бедненькому, искусственное дыхание. — У папы тоже были слезы на глазах. Он посмотрел на меня и объяснил: — Нам пришлось пережить очень тяжёлое время. Мне дали отпуск, чтобы я мог прийти в себя, и в тот самый день, когда я снова вышел на службу, прямо как знак судьбы — я расследовал один несчастный случай. Молодая мать, передозировка наркотиков, остался грудной ребёнок в состоянии ломки. Мы пошли навестить ребёнка, и удивительное дело — у него были голубые глаза и густые чёрные волосики, совсем как у нашего Уильяма. Мы не могли его не взять, хоть и пришлось несколько месяцев оформлять всевозможные бумаги, и со здоровьем у малыша были проблемы. Но в конце концов он все-таки стал нашим. Я сказала: