Йорма Курвинен - Овчарка Рой. Овчарка Рой и девятый В

Томи поискал глазами Роя, который рыскал из стороны в сторону, обнюхивая все вокруг. Вот он достиг берега.

— Как бы он не наделал там беспорядка, — забеспокоился Томи.

— Ничего такого там случиться не может. Разве что заберется в мою купальную прорубь.

— Куда-куда?

— Я купаюсь после бани в десяти метрах отсюда — в этакой глубокой яме. Вон там, в канаве. Вода очень чистая.

Про воду Томи знал уже раньше. Ребята всегда купались в двух самых теплых заливчиках бокового протока канавы Тиитинен.

Даже если прорубь не замерзла, Рой не захочет сейчас купаться.

В глазах Йони зажегся огонек.

— Слушай, я знаю, что нам делать! Мы натопим баню и искупаемся.

— Вот здорово!.. — Томи хотел было спросить, а можно ли это, но тут же вспомнил: ведь Йони хозяин дома. Он распоряжается тут всем и за все отвечает. — Ну что ж, давай искупаемся и поплаваем!

Томи пошел сначала поздороваться с бабушкой. Хотя они с Йони и условились — пока тот будет готовить еду для себя и для бабушки, Томи натопит баню.

Седоволосая, с морщинистым лицом старушка была такая опрятная — прямо как из какого-нибудь фильма.

— Сначала было просто ужасно, но человек постепенно ко всему привыкает, — рассказывал позже Йони. — Я иногда зажимал нос и выбегал на улицу — меня тошнило. Но я все время помнил, что и я не мог ходить в нужник собственными ногами пятнадцать лет назад. Тогда бабушка нянчила меня, как рассказывали, совсем одна: у невестки были слишком нежные руки, чтобы ходить за ребенком и стирать пеленки.

Как это ни странно, бабушка Йони была похожа на современную, даже молодую, женщину. Хорошо, что Томи поговорил с ней.

Выходя наконец вместе с Роем на улицу, Томи спросил, сколько воды нужно принести.

— Ты искупаешься, бабушка? Нас теперь двое, так что ты в два счета будешь в бане.

— Я немножко гриппую и побаиваюсь, хоть мне и охота, конечно, попариться, — ответила внуку бабушка из своей комнатушки. — Купайтесь уж лучше вы, мужчины…

Томи посмотрел на Йони.

Правда ли это или бабушка просто хотела дать им возможность одним вдосталь насладиться субботней баней?

Йони сделал пальцем движение в сторону бани. Уж он-то наверное знал. Вслух он сказал:

— Нам вполне хватит половины котла горячей воды. А холодная вон там в ушате в углу, я уверен: ее наверняка хватит.

Затопить баню было парой пустяков.

На береговой гряде царила весенняя благодать. С сосулек, наросших на свесе крыши бани, падали капли. Томи носил дрова, воду, разводил огонь в каменке и под котлом с водой.

Рой был рад хлопотам по растопке бани не меньше, чем сам Томи. Он сопровождал Томи каждый раз, как тот шел по воду и колол дрова, и, склонив голову набок, следил, как Томи разводит огонь.

— Уж я-то знаю, старик, как тебе хочется выглядеть умным, — подтрунивал над ним Томи. — Но ведь ты городская собака. Опустившаяся нюхательница асфальта, попытайся показать, насколько ты понятливая собака! Посмотри, какие у тебя лапы!

Но Рой и не думал смотреть. Хотя и надо бы: его лапы то и дело застревали в щелях двух деревянных решеток, выстилавших пол в бане, и собака стояла в совершенно неестественной позе — составив вместе передние лапы, а задние как-то странно расставив в стороны. И все же Рой предпочитал деревянную решетку льду, тонкой коркой покрывавшему цементный пол бани — такой скользкий и холодный он был.

Когда пришел Йони, труба уже начала тянуть вовсю и в обоих очагах гудело пламя. Томи и Рой, размякшие, сидели перед баней на нагретой солнцем скамье и наслаждались царящим вокруг покоем.

— Ну, бродяги, съешьте-ка бифштексы из печенки. Действительно, хорошие, хотя их и нахваливает сам повар.

Йони держал поднос, на котором была тарелка, стакан молока и бумажный сверток.

— Сейчас же ешь, пока они горячие! — Йони пристроил поднос на коленях у Томи и поставил стакан молока рядом с ним на скамью, одновременно сунув ему в руку пластмассовую вилку. — Ешь, а я тем временем угощу холодной печенкой эту волосатую морду. Ну, что скажешь?

— Здорово!

— Ну, а сливочная подливка?

— Ее я хочу слизать с тарелки под самый конец!

Томи не помнил, когда он в последний раз ел что-нибудь столь же вкусное. Он даже не разговаривал за едой, а с жадностью уплетал свою долю, пока она еще не успела остыть.

Только вылизав тарелку и выпив молоко, Томи выразил свою мысль вслух:

— Вот уж не подумал бы, что ты умеешь так здорово готовить.

— Отец был хороший повар. Я с пятилетнего возраста ходил с ним на рыбалку и на охоту. И дома был при нем повсюду, где что-нибудь делалось. Вплоть до убоя скотины. Отец учил меня всему… Как будто предчувствовал, что недолго уже ему быть моим наставником.