Мария Грипе - ...И белые тени в лесу

– Сейчас я даже не представляю, что могла бы быть где-то еще, – сказала я. – Теперь я вернулась и никуда уезжать не хочу.

Он внимательно посмотрел на меня.

– Но все-таки вы пока не уверены в том, что вам здесь и вправду хорошо? Да?

– Я не знаю…

Нет, пожалуй, мне здесь не так уж и хорошо. Но я была околдована этим местом и людьми, которые меня окружали. Я была словно зачарована. Как будто я попала в волшебное царство. Но как раз от этого ощущения я и хотела избавиться. Я невольно вздохнула, и Арильд огорченно посмотрел на меня. Я попыталась рассмеяться.

– В любом случае, сейчас я здесь, и мне хорошо, – сказала я.

– Но мне бы хотелось, чтобы вы были рады.

– Ну нельзя же все время только радоваться.

– Конечно, нельзя.

Арильд слегка улыбнулся, у меня камень с души свалился. Но он тут же снова озабоченно посмотрел на меня и спросил:

– Наверно, мы тут скупы по части радости?

И что я могла на это сказать? На мгновенье задумавшись, я ответила:

– Но ведь радость бывает разная.

Он кивнул.

– Да, но я имею в виду радость от того, что ты просто существуешь на свете. Ваш брат знает, что это такое. Карл – по-настоящему жизнерадостный человек. Поэтому нам без него никуда. Если честно, мы очень благодарны, что Карл остался с нами, пока вас не было.

Я промолчала, и мне показалось, будто Арильд забеспокоился, что я почувствую себя не такой нужной и любимой, как Карл. Он тут же поспешил прибавить:

– Но все по вам скучали.

В парке царила такая чудная прохлада, мы шли под цветущими липами, я глубоко вздохнула и улыбнулась.

– Нам очень вас не хватало.

Это прозвучало так торжественно, что я не удержалась от смеха, но Арильд серьезно посмотрел на меня.

– Это действительно так.

– Спасибо, Арильд. Мне очень приятно.

Я остановилась и посмотрела вокруг.

– Как же здесь красиво!

– Вы правда так думаете?

В его голосе звучала такая заинтересованность, что нам обоим сразу стало легче. Я стала расспрашивать, как называются незнакомые кусты и деревья в парке, выпытывать, какие имена носит вся эта романтика. Арильд разговорился и подробно рассказывал обо всем.

Но вскоре он стал говорить о зиме в замке. О том, как одиноко живется им в этом каменном форте, когда за стенами свирепствует снежная вьюга, о том, как содрогаются деревья, похожие на черные скелеты, о холоде и темноте во всем замке. О тишине.

Он говорил приглушенным голосом.

– Все мерзнут. Мы почти не разговариваем друг с другом.

– Как страшно…

Я вспомнила о немой Розильде, об Амалии, которая и так-то была неразговорчива, о Вере, которая с удовольствием бы поговорила, но знала, что этого делать нельзя, о молчаливом Акселе, о безмолвствующих слугах. Выходит, что Арильду и поговорить не с кем. Он попытался пошутить:

– Когда мы сталкиваемся в коридорах, то трудно разобрать, люди мы или привидения.

В замке бывает так зябко, что они не могут сидеть неподвижно, и даже огонь в камине не спасает от холода, который преследует их в коридорах, где люди бродят зимы напролет, словно мятежные духи, и не ложатся в свои застеленные кровати, чтобы не смотреть кошмарные сны. Я содрогнулась от этих рассказов, и Арильд был явно доволен произведенным ими эффектом.

Но вскоре он снова стал серьезным и сказал мне доверительным тоном, что за всю их жизнь в замке самым лучшим событием был наш с Карлом приезд. Сначала он даже не понял, как это замечательно. Он был настолько непривычен к людям и так погряз в самом себе, что не нуждался ни в ком, разве что, может, в своей сестре. Таким его сделало одиночество.

– Но ваш брат Карл доказал мне, что есть другая жизнь и совсем другие люди. И эта жизнь легче. А люди эти – свободнее.

Он посмотрел на меня сияющими глазами.

– Я был узником в прямом и переносном смыслах, – сказал он. – Я был узником самого себя и замка. Но скоро я окажусь на воле. И за это я должен благодарить вашего брата. Это целиком и полностью заслуга Карла.

Затем он продолжил на разный лад превозносить моего «брата», а я молча шла рядом. Слова от меня и не требовались. Единственное, чего хотел Арильд, – рассказать о Карле.

Его слова, несомненно, вызвали во мне смешанные чувства. Конечно, я была рада, что Арильд стал таким открытым. Жалко только, что эта чудесная перемена в нем произошла благодаря чужой лжи. Подумать только, что будет, если он узнает правду о том, кто мой «брат» на самом деле!

Теперь я поняла, как важно, чтобы эта тайна никогда не раскрылась.