Мария Грипе - ...И белые тени в лесу

Вечером я пришла в свою комнату и нашла у себя на столе несколько фотографий. Снимки, которые я сделала фотоаппаратом Розильды, проявили и напечатали.

На одном были Розильда и Каролина возле качелей, на другом – Розильда у мольберта. Снимки получились красивые и четкие. Я осталась довольна. Среди них я нашла и фотографию, сделанную Каролиной, – на ней были мы с Розильдой. Я выглядела немного застывшей, а в остальном снимок вышел хороший.

Но было в них что-то странное…

Тени, падавшие от Розильды и Каролины, были не темными, как на самом деле. Они были белыми. В точности как на акварели Розильды. Присмотревшись к ним внимательнее, я заметила, что, как и на картине, они постепенно обретают образ. Я увидела белые женские тени. Они были даже на той фотографии, где Розильда сидела у мольберта. Особенно в одной из теней с какой-то мистической отчетливостью вырисовывалась женщина. Остальные были не такими ясными, более расплывчатыми.

На фотографии со мной белых теней не было.

Среди снимков лежала записка, вырванная из блокнота Розильды. Несколько строк из «In Memoriam» Теннисона: [6]

Совершенно неожиданно Каролина предложила проводить меня к поезду.

– Будем вместе до последней минуты! – преданно сказала она.

Я очень обрадовалась.

Предполагалось, что я поеду сразу после завтрака. Обычно, когда я сталкиваюсь с чем-то неизбежным, то если уж действительно ничего нельзя изменить, я стараюсь покончить с этим как можно быстрее. Не люблю долгие проводы.

Вот и тогда я стала нервничать и захотела поскорее уехать. Но завтрак затянулся. Оказывается, мой предстоящий отъезд воспринимали гораздо серьезнее, чем я ожидала. Кажется, все почему-то привыкли, что я живу в замке, и это было приятно. Я все больше убеждалась в том, что должна вернуться сюда как можно скорее.

Был и Аксель Торсон, хотя обычно он на завтрак не приходил. Он хотел поехать со мной на станцию, чтобы убедиться, что я села в поезд и у меня все в порядке, но когда он услышал, что меня будет провожать мой «брат», он понял, что мы хотим побыть вдвоем.

И он, и Вера спрашивали, действительно ли Карл не хочет поехать на конфирмацию своего брата, но Каролине удалось отговориться со свойственной ей изворотливостью.

– Я человек неверующий, – тихо сказала она. – Для меня это было бы лицемерием.

Каролина опустила глаза; все это было сказано с таким видом, будто раньше она не сделала это признание в первую очередь из уважения к Амалии. На некоторое время за столом воцарилось молчание, такой ответ пояснений не требовал. Никто ни о чем не спросил. Все понимали и уважали ее взгляды.

Амалия тоже была на завтраке, но ни один мускул не дрогнул на ее лице. На секунду она посмотрела на меня, словно думая о том, что, может быть, я и сама неверующая. Потом, когда мы стали прощаться, она, взяв меня за руки, долго смотрела мне в глаза:

– Дорогая Берта, мы будем ждать вас.

Я почувствовала, что она говорит искренне.

Вера готовила бутерброды мне в дорогу. Неожиданно пришел Арильд и принес толстую книгу, чтобы в поезде было что почитать. Он специально дожидался, пока все уйдут, чтобы никто не видел, как он передает ее мне. Книга называлась «Дневник одного мечтателя», автор был некто Амиель. Арильд открыл ее на первой странице и кивнул на вступление, которое начиналось словами: «Эта книга не для всех, наверно, даже не для многих».

Он быстро взглянул на меня и молниеносно исчез.

У Розильды тоже была для меня книга, чтобы я читала в поезде. «Дон Карлос» Шиллера – она давно обещала дать его почитать, но все это время книга была у Каролины.

Внутри лежала маленькая записка, где Розильда написала:

«Чтобы научиться говорить с Карлосом, я хочу почаще бывать с его сестрой. Ты ведь понимаешь, что долго без этой книги я не смогу. Поэтому пусть это будет залог, смысл которого таков: „Дорогая Берта, возвращайся скорее!“

Розильда простодушно протянула мне книгу, она хотела, чтобы я прочитала записку сразу же, и все это время смотрела на меня в ожидании ответа.

– Не беспокойся, – сказала я. – Я вернусь.

Как только мы с Каролиной спустились вниз, перед нами вырос Арильд и с загадочным видом произнес:

– Я приказал запрячь экипаж призраков. В честь Берты.

Я решила, он меня разыгрывает, но только мы вышли из ворот, как увидели – так я и думала, – что по мощенному булыжником двору прошествовал кучер с Библией в руках. Бросив на нас строгий серьезный взгляд, он положил ее себе под сиденье. Он проделывал это с таким торжественным выражением лица, что Каролина чуть не прыснула со смеху – мне пришлось предостерегающе посмотреть на нее.